Михаил Петров - Пираты Эгейского моря и личность.

Здесь, в ключе, возникает и получает доминирующее положение идея невмешательства в процессы, которые протекают правильно», идея «управления на расстоянии», «магнитной» радиации благодати. Философская санкция этой идеи невмешательства выражена во множестве притч, вроде притчи о человеке из царства Сун, который при виде медленно растущих злаков проявлял неуместное нетерпение и, чтобы заставить их расти быстрее, принялся на потеху всем тянуть побеги. Конкретные приложения этой идеи накладывают на китайскую социальную практику черты внутренней замкнутости и автономности социальных групп, когда по словам Г. Нидама, например: «На всем протяжении китайской истории лучшим магистратом считался тот, который меньше других вмешивался в гражданские дела, и во всей истории главной задачей общин и родов считалось улаживать свои дела домашним порядком, не прибегал к услугам суда» (49, р. 143).

Специфика китайского олимпизма в том, что разрыв кровнородственной связи в бюрократической иерархии и сохранение этой связи в профессиональной матрице давал оптимальное для феноменологической схемы накопления нового решение. В технологическом ритуале усиливалась как наследственно-кодовая, так и кумулятивная роль имен, поскольку обряд посвящения совпадал теперь с обучением нового поколения прямо в процессе производственной деятельности родителей и всякое полезное новшество могло передаваться из поколения в поколение уже не как теоретическое отношение, а как практический навык. С другой стороны, мандаринат с его системой отбора через экзамены новых кадров обеспечивал постоянное насыщение государственного аппарата новыми идеями и новыми талантами управления при минимальном вмешательстве, ставил талант и изобретательность на службу стабильности.

Между технологическим ритуалом, где действует основанный на кровно-родственной связи автономный механизм наследственного программирования и накопления нового, и бюрократическим ритуалом, где функционирует механизм накопления навыка регулирования по отрицательной обратной связи, взаимодействие осуществляется только через отходы от нормы, через «болезни» ритуала и бюрократии. Эти отклонения образуют полосу наложения ритуала и бюрократии, в которой могло бы иметь место теоретическое осознание ритуала, то есть могло бы произойти обнажение логического скелета, внутренней формы технологий. Но, во-первых, эта полоса наложения суть полоса отклонений, отнюдь не то, что могло бы стать «остающимся в явлении», его законом, и здесь китайский оптимум олимпийской феноменологии невольно попадает в тот же тупик, что и медицина, которая очень много знает о больном человеке и невероятно мало о здоровом. Здоровый для медицины - пустое место, «норма», «нуль», точка отсчета, и человек входит в сферу медицинского внимания, становится видим медицине и понятен для нес только в том случае, когда он покидает область здоровья - это слепое пятно медицинского глаза. Нормально функционирующий ритуал с такой же необходимостью оказывается на слепом пятне китайского административного ока, с какой и бюрократическая машина - на слепом пятне общины: пока все идет гладко, они попросту нс видят друг друга и равнодушны друг к другу.

Во-вторых, ограниченное полосой отклонений, осознание неизбежно носит фрагментарный характер и не допускает обобщения по единому содержательному основанию: такого основания нет. И попытка создать теорию, интегрирующую эти отклонения была бы невозможна по тем же причинам, по каким нельзя создать сколько-нибудь удовлетворительную единую теорию болезни, приходится ограничиваться диагностикой-распознаванием.

В-третьих, эффект совместных усилий администрации, занятой строительством и эксплуатацией гидротехнических сооружений, и общин, которые накапливают профессиональное мастерство и замыкаются в стремлении решать дела «домашним» способом, неизбежно ведет к «снижению шума», то есть полоса наложения технологического и бюрократического, а с нею и область теоретического познания стремятся в пределе к нулю, к такому положению, в котором технологический ритуал и бюрократия, обеспечивая взаимную стабильность, лишь контактировали бы друг с другом, не проникая друг в друга. Конечно, такое предельное расслоение не более как абсолют, и полное исчезновение предмета познания столь же маловероятно, как и «отмена» медицины по случаю исчезновения болезней. Но с точки зрения исходных рамок и перспектив теоретического познания, а следовательно и с точки зрения становления личности - вместилища «гражданской доблести», как первичного атома всех философских и экономических спекуляций, в китайском варианте мы обнаруживаем бесспорный тупик. Говоря учено, перед нами конвергентное затухание, а если сказать попросту - прогрессирующий паралич самосознания, по ходу которого можно ожидать чего угодно, но не появления на свет homme d'etat с его способностью по жребию занимать в любое время любой государственный пост.

Этот обескураживающий вывод требует, конечно, более детального анализа, куда вошли бы и современные тенденции к homo unius libri и многое другое, но в рамках данной статьи для нас важен не вывод о перспективах китайского олимпизма, а то основание, которое толкает к этому выводу - полоса наложения. Если в китайском варианте невозможность личности в ее универсальных гражданских свойствах прямо вытекает из состава полосы наложения, где представлены лишь отклонения и нет существенного, то мы тем самым получаем дополнительную отправную точку анализа, которая позволяет более точно сформулировать условия разрешимости нашей задачи.

Говоря о письменности, о гражданской равноталантливости, о выборах по жребию, мы вынуждены были ограничиваться констатацией принципиальной возможности перехода некоторой суммы профессионально-государственных навыков в лично-государственные. Включая в анализ идею полосы наложения, мы можем теперь со всей определенностью утверждать, что ни о каком переходе профессионально-государственных навыков в лично-государственные и, соответственно, ни о какой интеграции частнопрофессионального человека в целостную личность не может быть и речи до тех пор, пока в полосе наложения не будет представлена вся совокупность профессиональных и государственных навыков, составляющих «гражданскую доблесть», причем совокупность эта должна быть представлена не отклонениями-болезнями (из тысячи болячек не составишь одного здоровья), а существенно - логическим скелетом, внутренней формой, тем, что кибернетики называют «программой».

Ленинская мысль о неизбежности «примитивного демократизма» на переходном периоде позволяет обратить внимание на то обстоятельство, что в исходный состав полосы наложения вовсе не обязательно должны входить все и всякие профессионально-государственные навыки, что в принципе возможно выделение какого-то минимума этих навыков, который обеспечивает автономию нового типа социальности.