Michael A. de Budyon - БИТВА ЗА ХАОС

В том же апреле 1945-го, Адольф Гитлер писал свое политическое завещание, в котором однозначно прогнозировал триумф цветных рас в случае ослабления белых, причем особенно подчеркивал, что «цветные будут действовать используя те же аргументы, что и белые приходившие завоевывать их земли». Улавливаете, куда мы клоним? Конечно, войну проиграла не Германия, войну проиграла Европа. И Англия, и Франция, и нейтральная Испания. Гитлер предчувствовал такой исход, потому еще в 1943 году заявил: «Как некогда греки защищали от Карфагена не Рим, римляне и германцы от гуннов — не Запад, германские императоры от монголов — не Германию, испанские герои от африканцев — не Испанию, а всю Европу, так и Германия сражается сегодня не за себя, а за весь наш континент».

Германцы не защитили. Европейские страны потеряли колонии, но остались открытыми системами, посему массовое нашествие цветных было вопросом времени и оно состоялось, но в отличие от древних времен и средневековья шло постепенно, но всегда по нарастающей. Как обычно поначалу на них не обращали внимания, но несколько позже они стали фактором, который игнорировать было нельзя. И теперь буржуазная система, пытаясь сохранить максимальную стабильность, как раз и вынуждена была стремиться к «минимуму производства энтропии», проще говоря — компенсировать амбиции цветных, в то время, как сами белые слабели, а черные непрерывно усиливались.

Люди слабо интересуются настоящим, ведь там они видят только проблемы и долги. Куда интереснее заглядывать в отдаленное будущее, поэтому так популярна не только фантастическая литература, но и разного рода футуристические прогнозы и предсказания вроде «куплетов Нострадамуса». Отдаленное прошлое тоже не обойдено вниманием, но его описание строится по тем же схемам, по которым фантасты описывают будущее. И вот уже мы узнаем, что в Древней Греции производились микропроцессоры, что в индийских ведах описаны схемы построения летающих тарелок и сверхсветовых двигателей, что египетские пирамиды построили инопланетяне, дабы не перепутать место посадки, что древние китайцы спокойно читали мысли людей и умели наносить энергетические удары. Ничего плохого в этом нет. Люди хотят верить, что когда-то было (или будет) лучше чем сейчас, а должны же люди хоть во что-то верить. Почему же арийцы так невысоко оценивают статус своего настоящего, ведь по большому счету они никогда так хорошо не жили? Да потому что раса в целом, и на бессознательном, и на интеллектуальном уровне, ощущает, что такой статус — временный и закончится он нехорошо. Вспоминается сталинский СССР, где в самые страшные годы террора людей кормили веселыми фильмами, причем фильмы отнюдь не производили впечатление фальшивок. Когда-то мы от чего-то ушли, но вот к чему идем — неясно, на этот счет даже эволюционисты не давали никаких прогнозов, кроме обобщающего, что жизнь — это способность противостоять энтропии, а разум — способность ее регулировать. Но нашелся философ, который в отличие от самых передовых биологов и естествоиспытателей заметил, что арийский человек — временное звено между недочеловеком (или просто животным) и сверхчеловеком. Т. е. у человека в современном понимании вообще нет будущего, он должен или исчезнуть или стать сверхчеловеком. Звали его Фридрих Ницше. Он сошел с ума. По сути это был последний успех философии, ее последняя гениальная догадка. Больше философия ничего не дала. Чтобы понять что такое сверхчеловек, нужно прежде всего четко представлять эволюционный процесс, а в нем было несколько скачков о природе которых мы еще поговорим. Итак, из неживой материи возникла жизнь. Возникновение жизни — это беспрецедентный скачок организации. Затем миллиарды лет шла эволюция, пусть по пути усложнения биологических организмов, но все же без скачков. Появлялись новые виды флоры и фауны, при этом какие-то исчезали. Иногда, во время природных катаклизмов видовой состав менялся кардинально, [101]но все же ни одно животное или растения не было способно изменять природу по своей воле, по своего плану. И вот появился человек. Можно только представить какой страх охватил бы зверей, если бы они узнали что за существо будет теперь населять землю и какими возможностями оно будет обладать. Что это не просто один из зверей, а зверь, могущий легко использовать любое животное в любых целях, что животные теперь станут не просто пищей для людей, в чем нет ничего необычного, но и объектом его хозяйственной экспансии. Что животных теперь будут использовать для перевозки грузов и людей, что из их шкур будут делать вещи и обшивку интерьеров, а из внутренностей — колбасу, что их будут использовать для опытов, размножать или полностью уничтожать в зависимости от надобности. Что из них будут выводить новые породы, пусть эти породы есть уродство неспособное выжить в нормальных условиях. Что над ними будут просто издеваться в цирках и зоопарках. Что их на римских «зрелищах» и испанских «корридах» будут убивать одни, ради удовольствия других. Что их отрезанными головами и набитыми ватой чучелами будут украшать охотничьи домики. И главное — звери не смогут этому противостоять! Никак. Представляете, какая паника бы их охватила! Она была бы сродни пожару в джунглях, когда каждое животное спасается самостоятельно и в законах этих самых джунглей наступает полный хаос. И не думайте что спасаются самые сильные, спасаются самые приспособленные, самые удачливые, ведь спасение существ не имеющих разума, во многом сродни лотереи.

В свете теории эволюции и теории систем было совершенно очевидно, что столь впечатляющие достижения стали возможными совсем не благодаря силе или красоте. Животные по любому были сильнее. Люди взяли интеллектом отдельных индивидов сумевших навязать свою волю остальным. Так возникла первая человеческая организация руководимая первым интеллектуалом. Именно тогда арийцы сделали первый шаг к захвату будущего, через тотальное доминирование и перекройку мира по своему эстетическому представлению. Это был очередной скачок. Не столь выраженный, но многообещающий. Люди не боялись рискнуть. Сейчас круг замкнулся: белые создали систему, заложниками которой сами и оказались. Иенс Паульсен назвал процесс идущий во всех белых государствах «воспитанием неспособного к риску массового человека путем социального обеспечения». С системных позиций — это максимальное приближение к энтропийному равновесию, к потере эволюционного темпа, к смерти.

Концепцией движения к системе интеллектуально-биологического доминирования является интеллектуал-социализм. Формулируя его принципы, мы исходили из того, что хотя все научные открытия и были сделаны белыми интеллектуалами, их существование немыслимо в неком изолированном социуме, напротив, они — всего лишь продукт своей расы. Чистота и здоровье расы — гарантия, что в ней будут появляться интеллектуалы, а для обеспечения расовой чистоты и расового здоровья нужны внешние меры, ведь мы знаем, что даже замкнутые системы самопроизвольно могут перейти только в состояние еще большего хаоса; что говорить про открытые, тем более что белых всего лишь 8 %. Очевидно, что любой бессознательный индивид, а тем более множество таковых сгруппированных в государства, даже невзирая не степень своей расовой чистоты и биологического качества неизбежно может стать и скорее всего станет добычей доктрины ведущей к планомерной деградации, ибо эти доктрины игнорируют расовый аспект, т. е. основу. При таких исходных условиях системная организация расы направленная на обеспечение ее безопасности становится задачей номер один. Все остальное — по боку. А это под силу только интеллектуалам, ибо они реально контролируют и обслуживают всё, но в отличие от военных и политиканов не склонны ограничивать себя разного рода недоказуемыми антинаучными догмами. Такая организация на концептуальном уровне выглядит совершенно безжалостной по отношению к внешней неарийской среде и может казаться такой для обычного арийского индивида, но по большому счету она гораздо более предпочтительна и для других корневых рас, и для межрасовых гибридов.