Ю. Сам-Самойлов - Вирус

— Не вертись челевяк.

— Но мне больно!

— Телпи. Думаешь мне легко делжать копытами? Глохнешься на скалы, костей не собелешь.

— Куда несете?

— Домой.

— Зачем?

— Много будешь знать, сколо состалишься. Иго-го! Делаю клутой вилаж, Делжись клепче челевяк, входим в восходящий поток!

Пришлось внять совету стервятника и закрыв гляделки, крепче вцепиться в лапу неведомого зверя. Затрясло на воздушных ямах, и внутренности подступили к думалке. И летать не умеем. Рожденный бегать — летать не может. Не наша стихия. Через некоторое время стало легче. Привык. Пусть нет махалок, как у животного, но переносить неприятности организм умеет. Когда ни будь, потомки достигнут высокого неба, и увидят как я, что земля плоская…

— Съесть хотите?

— Ты че дулак? Пегасы мясом не питаются. Мы вегеталианцы.

— Аа-а-а… Ясно. — Задумчиво согласился, хотя честно говоря, не понял связи. Если сожрать сразу не хотят, то на фига нужен? Но на душе отлегло. Крикнул вверх. — Долго мучиться?

— Подлетаем. Захожу на посадку.

Затрясло сильнее и пробежав несколько метров на задних копытах, Пегас устало остановился, тяжело дыша, как загнанная лошадь.

— Ну и тяжел ты челевяк. Еле допелла до гнезда. Отцепляйся. Плилетели. — Животное разжало копыта и я упал на землю. Выбравшись из-под брюха летуна, встал на ноги и внимательно огляделся по сторонам, изучая обстановку и похитителя. Вокруг торчали вершины гор, мы на одной из них. Маленькая площадка с кучей травы посредине. Открытая сквознякам вершина. Холодина, ветер до костей пробирает. Как здесь жить? Буланый Пегас сложил белые крылья на спину и подойдя к траве, забрался на кучу белых круглых камней. Пожилой крылатый кляч, с благородной сединой в редкой гриве, но глаза умные-умные…

— Плисаживайся лядом. В копытах плавды нет челевяк.

— Спасибо. — Скромно присел рядом, прижимаясь к теплому боку Пегаса. — Кстати, почему называете червяком? Между прочим я Вася. Василий Иэнэнович Кастрюлькин.

— Сам плидумал?

— А то!

— Значит точно челевяк. Все челевяки лысые, голые, и обожают сами себе, да длуг длугу, клички плидумывать. Не могут жить без имени. Самоопледеляютя в дешевом автолитете. Есть хочешь?

— Как?

— Голова клужиться? Внутли сосет? — Прислушался к внутренностям. Сосало и бурчало, как будто внутри сидел сквозняк и гулял кругами по телу ища выход.

— Сосет.

— Тогда угощайся. — Пегас мотнул мордой на подстилку. — Извини, кломе сталого сена ничего нет. Яйца высидим, вниз слетаем, попасемся на свежей тлавке. Лассказывай челевяк.

— Рассказывать? — Не понял вопроса, засовывая в жевалку пучок травы. Засохшая трава пахла Пегасом и кололась внутри жевалки. А на вкус… бр-р-р-р… Сморщившись от брезгливости, выплюнул траву на землю. — Тьфу! Ну и гадость. Как вы ее жуете? Отрава.

— Жуем-живем, не жалуемся. — Пегас слизнул с земли пожеванную траву и блаженно закатил глаза под небо. — Я же говолю — вегеталианцы. Жвачные — палнокопытные. Конечно, надо питаться мясом, калоллийнее и полезнее. Чтобы вниз слетать, или попалить беззаботно на небосклоне, столько тлавы сожлешь — мало не покажется. Зубы сжевала, поэтому и дикция плохая. Тебя в кастлюле делали, или в духовке выпекали?

— В кастрюле. Значит не первый вареный?

— Не-не-е-е- е… — Пегас весело фыркнул ноздрями и оскалился в лошадиной улыбке. — Бабуся с внучкой постоянно экспелементилуют. Двоечники. Хотят гомонкулусуйку состряпать, чтобы не блакованная была. Адекватная.

— Ну и как?

— Пока не получается. Хотя… — Пегас наклонил голову, внимательно изучая мою анатомию. — В этот лаз длугое получилось. Глива колоткая и впеледи на глуди, мешочков нет. Внизу что за глива с хвостом?

— Где? — Проследив за взглядом Пегаса, смутился и прикрыл рудимент хваталкой. — Не знаю. Не использовал.

— У пледыдущих гумункулосов небыло. — Задумчиво констатировал Пегас и возмущенно фыркнул. — Опять бабуся, хвост не туда плилостила. Не мешает ходить? Откусить?

— Нет. — Испуганно отстранился и пожал плечами. — Пусть существует. Каким создали, так и буду жить-мучаться. А куда неудачные экземпляры девают? Выбрасывают на помойку?

— Зачем исследовательский мателиал пелеводить зазля? — Удивился Пегас, пошевелив ушами. — Исследуют, плепалилуют и облатно в лаботу.

— Едва родившись, снова погибнуть в кастрюле? — Почесал верхней хваталкой волосатую думалку. — Позиция людоедов понятна, а тебе зачем нужен? Учти, ничего делать не умею, только говорить и иногда думать.

— Способностей за глаза. — Добродушно усмехнулся Пегас. — Нянькой будешь. Гувелнанткой. Пока летать буду, ты за детками плисмотлишь, поколмишь. Давно мечтал слугу завести, помощника. — Пегас снова обнажил полустертые зубы в улыбке. — Зля Вася не питаешься, до вылупления яиц, телпеть да телпеть. Хочешь, нажую сена? Лучше пелеваливается в аппендиците…

— Спасибо, не надо, брезгливый. — Отпрянул и плотнее прижался к теплой шкуре Пегаса. — Что за яйца?

— Детки мои. Цветки жизни. — Гордо ответил Пегас, осторожно смещаясь в сторону и обнажая белые круглые булыжники, под брюхом. — Плисол слок иметь детей. Плислушайся. Слышишь, копытцами бьют, на волю плосяться?

Я прижался думалкой к яйцу и внимательно прислушался. Внутри кто-то равномерно колотился, бултыхался и еле слышно бормотал под нос.

— Слышу. Шумит и бултыхается как в кастрюле при рождении. А кто такие — детки? С чем их едят?

— Цветы жизни не кушают, они для длугого пледназначены. — Пегас мечтательно закатил гляделки под узкий лоб, пошевелил острыми ушами и встряхнул короткой гривой. — Наше светлое будущее. Бессмелтие лода. Маленькие Пегасы. Стану сталый, детки сено будут пележевывать. Смена поколений. Мы так лазмножаемся. Гельмофлодиты. Только улодов много появляется. Плиходиться пловодить селекцию и внутливидовой отбол самостоятельно. С утеса сбласываю.

— Топить не пробовали? — Ненавязчиво предложил сентиментальному Пегасу. — Как слепых котят в проруби? А лучше аборт на ранней стадии зачатия. Презервативы. Контрацептивы…

— Само-то поняло что сказало?

— Нет. — Честно признался Пегасу. — Пока слов больше, чем понимания.

— За что нлавитесь челевяки, что несете полную чушь, сами того не соображая. Жизнерадостно заржал Пегас, вновь забираясь на яйца. — Как волнистые попугайчики — пелесмешники. Слова чужие повтоляете — чиликаете, без смысла и полядка. С челевяками не соскучишься, пока в сознание не придете…

Весело и непринужденно болтая о разной чешуе, провели некоторое время беззаботно. Узнал массу интересного и полезного. Оказывается я не червяк-челевяк, а человек. Смысла не уловил и разницы не понял, но немного погордился. Вода бывает жидкая, твердая, иногда газообразная. Горы высокие, ущелья глубокие. Лучше парить в восходящих потоках воздуха, чем махать без толку крыльями. Хвост нужен, чтобы от мошкары отмахиваться. Копыта надо беречь, в них правды нет. В других местах правда бывает, Пегас лично проверял, а в копытах — нет. Соседи — те кто, рядом живет, а козлы, они и в Африке козлы.