Ю. Сам-Самойлов - Вирус

— Имя говорю, мужское? — Повторил Пегасенок. — А то мне с бабьим никак нельзя. Обидно будет.

— Что есть мужское?

— Ооо… — Протянул разочарованно Кузя. — Полная труба. Ты не знаешь основополагающих принципов мироздания? То, что знает любой Пегасенок едва вылупившийся из яйца?

— Почему? Знаю. — Встрепенулся, но подумав, честно признался. — Вернее знал, но забыл. Временная потеря памяти и атрофия центральной нервной системы. Слова выдаю без смысла и внутреннего содержания.

— Бывает. — Согласился Пегасенок. — Спасибо Папа Вася, за имена. Теперь, я не тварь бессловесная, не мутант без роду и племени, а полноценный член общества. Еще воды выпить, жажду утолить, и для полноты ощущений вздремнуть под деревом в тенечке. Пошли воду искать?

— Как скажешь Кузя. — Отчески потрепал пасынка по голове. — Веди Сусанин.

Громко зацокав копытами, Кузя поскакал вперед, успевая отбежать в сторону и вернуться, пока я на ходилках, неторопливо ковылял за ним, оглядываясь с любопытством по сторонам. Низкие кусты чередовались высокими деревьями, мягкая зеленая трава почти не кололась, а мелкие камешки старательно обходил, оберегая ходилки. Высокие горы скрывались в облаках, кто-то надсадно чирикал в глубине леса, жужжали мелкие крылатые животные — идиллия. Так бы шел и шел неведомо куда, не задумываясь и лишь любуясь окружающим миром.

Кто я — не суть важно, где я — непринципиально. Придет время разгадок, проблемы вернуться и осознав свое место в окружающем мире, стану умнее, мудрее, но вряд ли счастливее…

— Папа Вася! Иди сюда! Ручей нашелся! — Донесся радостный вскрик Пегасенка. — Ух, ты, вода какая-то мутная.

Бросив заниматься прикладной философией, заспешил к Кузе. Пегасенок стоял по колено в воде и с интересом принюхивался к ручью. Цвет жидкости напоминал своим видом белоснежные вершины гор. Осторожно подойдя к берегу, зачерпнул пригоршню воды и осторожно поднес к нюхалке. Жидкость пахла коровьим молоком и была теплая. Набравшись смелости, отважно попробовал воду. Действительно, вкус парного коровьего молока. Молочная река — кисельные берега?

— Ну, и? — Нетерпеливо спросил Кузя, отрывая от размышлений. — Пить можно, или не рисковать?

Молоко не только пьют, но и делают из него разные вкусные продукты, услужливо подсказала дремлющая память: — кефир, йогурт, ряженку, сметану, сыр, сыворотку, сгущенку, мороженное…

— Пей, только не переусердствуй. — Разрешил и не теряя времени зря, стал угощаться бесплатной халявой.

— Вкусно. — Высказался Кузя, лакая как лошадь, воду из ручья. — Здорово, что мы сбежали от родителя? Сидели бы на голой вершине, обдуваемой всеми ветрами, и жевали старую траву.

— Наверное. — Согласился и попросил пасынка. — Кузя, отломи пожалуйста кусочек земли со дна ручья, есть смутное подозрение…

— Ты что папаша? — Удивился Кузя. — Землю есть нельзя, она для живота вредная, мы же не земляные червяки.

— Не умничай, а выполняй родительскую просьбу.

— Ну и пожалуйста, травись, только не говори, что не предупреждали. — Кузина голова скрылась в ручье, чтобы через секунду, вновь появиться с огромным куском земли в маленьких ручках. — Лови, папуля. Угощайся.

— Спасибо. — Ловко поймал кусок грязи и осторожно его обнюхал со всех сторон. Пахло как от молока.

Только бы догадка подтвердилась — будем как сыр в масле кататься. И выпить и закусить. Набравшись мужества, откусил маленький кусочек и чертыхаясь выплюнул обратно. Земля — землей, киселем и не пахло. Какая гадость. Облом. Память в очередной раз обманула надежды.

— Ну что говорил? — С издевкой спросил Кузя. — Не по вкусу пришлось? То-то же. Против наследственной памяти не попрешь. Инстинкт — страшная сила, его хитрым словом не обманешь. Теперь пора устроить небольшой перерывчик минут на шестьсот. Сон после сытного обеда и завтрака первое дело для молодого здоровья.

— Что есть сон?

— Как в яйце находиться, без движения и в бессознательном состоянии. — Кузя от души зевнул и мечтательно протянул. — Нирвана.

— Но не хочу погружаться в нирвану. — С содроганием вспомнив о горячей кастрюле, воспротивился предложению. — Идем дальше.

— Успеем, не переживай. Весь мир под копытами. Время есть. — Кузя выбрался из молочного ручья и без сил опустился на траву. — Выполнять нужно то, что требует тело, а не предлагает голова.

— Неужели мы рождены, чтобы подчиняться несовершенному телу? — Похлопал себя по мягкому животу. — Что-то здесь не правильно…

— Нормально, предок, не переживай. Расслабься и получи удовольствие. — Кузя подложил свои верхние хваталки под голову и закрыл глаза. — Инстинкт мне подсказывает, что материя первична…

— В смысле? — Не понял, но Кузя уже засопел носом, обмахиваясь хвостом от мелких крылатых животных, неизвестно откуда появившихся, но назойливых и противно жужжащих.

Недоуменно хмыкнув, присел рядом со спящим Кузей и попытался уйти в нирвану. В отличие от парнокопытного ребенка, никак не удавалось расслабиться. Гляделки закрывались, но и сквозь темноту пробивался свет, мелкие пернатые твари, тонко пищали возле думалки отвлекая внимание. Кузе хорошо, есть чем отмахиваться от соседей, а мне? Попробовать использовать непонятную часть тела между ногами? Короткая и самостоятельно хвостом не работает. Ну что ж используем выдавшуюся возможность чтобы придти в ясное сознание и понять смысл о существования. Наконец вспомнить кто я, где и зачем.

В голове бродили незнакомые слова, всплывали неясные картины, возникали смутные ассоциации, но в единую картину не складывались. Внутри живота возникла странная боль и где-то, что-то просилось наружу. Испуганно вскочив с зеленой травы, отошел в сторону и попытался расслабиться. Из бесполезного отростка полилась тонкой струйкой желтая вода, принося неожиданное внутреннее облегчение и частичное понимание окружающего мира.

Все странным образом взаимосвязано, взяв что-то снаружи, что-то должны изнутри вернуть обратно. В одну дырку вкладываем, из другой вынимаем, не нарушая существующий порядок вещей. Принцип сохранения вещества и энергии. Много взял — будь добр, отдай обратно. Только берем приятно пахнущее, а отдаем неприятно воняющее. Как сказал незнакомый, но великий мудрец — каждый норовит вдохнуть чистый воздух, а выдохнуть разную гадость…

Теперь есть некоторое понимание сути вещей и приспособлений. Что вверху организма — приспособлено чтобы брать себе, а низ тела, — чтобы отдавать из себя. Логично.

Шло время, Пегасенок безмятежно валялся на траве, желтый, горячий круг на небе, постепенно передвигаясь, спрятался за горную вершину. Стало прохладно. Обследовав близстоящие кусты и окрестности, вернулся к пасынку и теперь терпеливо ждал когда наконец он выйдет из пегасьей нирваны. Окружающий мир удивлял изобилием плодов и насекомых. В памяти смутно брезжила надежда что когда ни будь, вспомню, или по крайней мере осознаю свою роль.