Ю. Сам-Самойлов - Вирус

Руки самопроизвольно зашевелились на Светкиной груди, ноги машинально заелозились, живот глубоко задышал и тело затряслось в горячке. Поехали? Натура берет свое? Что именно берет и за какое место берет? Инстинкт помогай…

Начальница неожиданно застонала, и испуганно отпрянул на край лежанки. Что-то сделал не так, но что именно? Неуклюжий балбес. Все испортил.

— Света, извини, нечаянно.

— Почему? Нормально. — Светлана резко развернулась ко мне. В глазах ни капельки сна, сплошные вопросы и ни одного ответа. — Продолжай дальше.

— Стоит?

— Не знаю, но приятно было. — Света застенчиво улыбнулась и пододвинулась ближе. — Только когда трогаешь грудь, сильно не жми, больно.

— Так…

— И в ухо не дыши.

— А…

— И коленками не пихайся, аккуратно двигай.

— Но…

— Действуй быстрее, а то холодно. — Светка легла на спину. — Я попытаюсь сосредоточится, а ты начинай медленно и не торопясь обнимать и гладить. Не на пожаре — успеем. Ох, тучи синие плывут, давай быстрее проявлять нежность, а то скоро дождь начнется. Зря крышу из веток не сделали.

— Ты можешь немного помолчать?! — В отчаянии вскрикнул я. — Трясусь, как осиновый лист и не могу два дела производить одновременно.

— А я не волнуюсь? — Светка обиженно села. — Деревянная? Поэтому и болтаю, чтобы волнение скрыть. Неужели не понятно, чурбан стоеросовый?

— Извините девушка, но я не психиатр-психолог, душевное волнение угадывать. — Независимо уселся на зад, гордо скрестив руки на халстухе. — Блин, настроение пропало…

— Больше ничего не пропало? — Начальница отвернулась, продолжая раздраженно бурчать. — Вчера бессовестно уснул, не дождался, эксперимент сорвал. Сегодня будишь ни свет не заря, пустыми приставаниями.

— Извини. Очень устал вчера.

— Отдохнул? — Ядовито поинтересовалась Светка, не оборачиваясь. — Я как распоследняя дура, костер поддерживала, что б не погас, караул несла вполглаза. А что делал Вася? Храпел целую ночь — комаров пугал. О мне секунды не подумал, а как захотел, сразу руки распустил.

— А ты лезешь с дурацкими советами… Доморощенная советница. Сбила настрой, отпугнула чувства.

— Я виновата?! — Светка нахмурилась. Буря, скоро грянет буря. И полетела гордая птица искать глупого пингвина, позорно прячущего тело жирное в утесах…

— Ну не я же? — Добавил капельку яда, переполняя чашу терпения.

Получил сразу и сполна. За вчера, сегодня и завтра. Узнал много нового, но чаще слышал повторения. Иногда у руководства язык становится ядовитым как осиное жало. Несколько укусов, реплик и наступает летальный исход — Исход Моисея из плена египетского. Шли, они шли, сорок лет по пустыне, изгоняя из сердца раба, дошли до берега, расступились воды и открылись взору плодородные земли. Выглянул Он из-за туч и сказал. Владейте. Ваша земля. Что посеете, то и пожнете. Только вначале изгоните местных жителей, в меня неверующих и владейте веки вечные.

И куда деваться? Приказ начальника — закон для подчиненного. За веру надобно страдать, воевать и бороться. До сих пор борются — конца борьбе не видать…

При чем они и где мы? Объясняю популярно — просто так. Связи не ищите, автор придуривается. Делать нехрен, бредовые мысли девать некуда, издевается, а герою отдуваться. Ему-то что? Лишь бы текстовка шла, да читательский интерес поддерживался, а дальше трава не расти. И не растет. Одни кактусы и репейники…

О! Нашел связь. Мы со Светкой тоже осуществили Исход. Со стоянки. Переждали противный, мелкий дождь и отправились Исходить. Я исходил угрызениями совести и слюнями от голода, начальница исходила женскими обидами. Все путем. Молчание — золото. Золото — валюта. Валюта — деньги. Деньги — пуговицы. А счастья не было и нет. Алес.

Брести по сырому лесу, удовольствие из малоприятных. Сыро, гадко, мокро. Пожрать нет, любви нет. Впрочем, какая любовь на голодный желудок? Объяснял выше, кто не понял перечитайте, для тупых повторяю трижды — никакой любви на голодный желудок, быть не может. Заметил странную вещь. Голова и разум работают до тех пор, пока тело в достатке и порядке. Организм как зритель, молчит и слушает, когда сыт и весел. Дайте хлеба, лекарств, потом зрелищ и прочих развлечений. Гвоздь в ботинке и на хрен нам ваша Венера с Аполлоном. Духу разрешается парить, лишь когда физиология удовлетворена. Художник должен быть голоден и нищ — только тогда гениален и велик? Ну-ну… Не желаете попробовать? Тогда заткнитесь и не повторяйте бездумно чужих цитат. Человек ради красного словца ляпнул, а вы возводите в абсолют. Впрочем, не мучайтесь, вам не грозит.

Лукавлю. Мысли отвлекают от голода. Иду, молчу, думаю и кушать хочется меньше. Ненамного, но меньше. Мне лично, мыслей хватает на полдня пути. Потом в памяти начинаю перебирать рецепты изысканных блюд. Еще немного в дороге — рецепты упрощаются, потом терпения меньше и сводится к тривиальному бутерброду. Потом к куску хлеба…, завалявшемуся сухарику… Алес, умираю от голода. Что мы говорили о каннибализме?

Начальница подняла руку и резко остановилась. Задумавшись о неведомом, непознанном, ткнулся носом в Светкино темечко. Приехали? Перекур три минуты, остальным оправить естественные надобности и перемотать портянки?

— Что случилось? — Ненавязчиво поинтересовался, вглядываясь вперед. Кроме деревьев и кустов, особенностей не заметил. Девушке с голоду мерещится опасность? Чувствует дичь? В очередной раз, не оборачиваясь, погрозили кулаком. Не переживай, изучили внимательно. Если по носу попадет, перелом обеспечен. Закрытый.

— Заткнись и оставайся на месте. Жди сигнала. — Прошептала Светка и осторожно пошла вперед, оставляя одного в лесу. Мелькнула спина и пропала за деревьями. Авангард ускакал на разведку, арьергард готовится к обороне и к плановому отступлению.

Через несколько минут, так же неожиданно, как и ушла, начальница проявилась рядом, как блеклая фотография из Полароида. Вид у девушки озадаченный и растерянный.

— Отступаем на фланг? — Настороженно спросил у начальства, приготовившись брать ноги и руки. — Уходим огородами?

— Зачем? — Светка вышла из ступора. — Идем дальше, но…

— Неприятности?

— Нет. Твои братья по… — Начальница деликатно замялась, подбирая приличный эпитет, но потом небрежно кивнула головой на низ живота. — Короче по нему. По разуму. Только странные…

— Слава мне дорогому! — Я обрадовался. — Хоть кто-то похож. Почему стоим? В чем проблемы? Пошли поприветствуем родственников. Они не только рудиментом похожи? Как я? Красавцы?

— Увидишь. — Отмахнулась Светка. — Только… впрочем, какая разница. Пошли, но осторожнее, не спугни.

Заинтригованный, но радостный пошел за Светкой вглубь леса. Ура. Я не одинокий мутант. Не сиротливый урод-изгой. Нас много, значит мы есть. Белая ворона — имя нарицательное, ибо есть исключение, а наоборот? Стая белых ворон и среди них черный ворон? Стал мутантом и мерзким рылом. Толпа пернатых потешается и злорадно каркает. Как говорил знакомый ротный командир, — один сапог на кровати есть бардак и разгильдяйство, а ежели сапоги в роте поставить в ряд по кроватям — наступит установленный армейский порядок. Закон коллектива и стаи. Все что не похоже на шаблон и в меньшинстве — нарушает целостность единства. Стройными рядами к светлому ему! Две белых вороны — полноправная пара, а три — дружный коллектив!