Александр Клюев - Свобода от смерти

Не могу вновь не остановиться на моем отношении к животным. Иным словом, кроме как Любовь (не эгоистическая — а с большой буквы), его не определить. Это постоянная, ровная, нежная, сострадательная любовь, в которой нет места различного рода сентиментальным сюсюканьям и отступлениям — «нравится — не нравится». Любое животное (как бы оно себя ни вело по отношению ко мне) мне одинаково дорого. Органичная деликатность и уважение по отношению к животным стала нормой моего отношения к ним. Боль и страдания любого животного — моя боль и мои страдания. Если в детстве (да и в зрелом возрасте) я иногда мог позволить себе обидеть животное, то теперь это попросту стало невозможным (даже словом).

В мае 1995 года произошла одна заслуживающая внимания история. В семье близких мне людей жил белый, голубоглазый ангорский кот — глухой от рождения. В результате жестокого обращения он лишился и глаза. Когда я увидел его, ощутил непередаваемое чувство нежной любви и сострадания. Однажды при очередном посещении семьи я узнал, что кот заболел и вовсе отказался от пищи. Вначале, правда, он пытался есть, но после приема пищи тотчас возникала рвота. Так продолжалось полтора месяца. Из белого красавца кот превратился в ходячие мощи, покрытые сваляной шерстью. Он уже был не в состоянии вспрыгнуть на стул или на диван. Все в доме относились к нему как к покойнику. Хозяйка решила усыпить животное, но я уговорил ее этого не делать (если суждено — умрет своей смертью), а сам решил попробовать полечить его на расстоянии. Сразу скажу, что сомнений в благополучном исходе лечения у меня не было.

В течение пяти вечеров подряд, будучи у себя дома, я проводил сеансы лечения. Заключались они в следующем. Я мысленно представлял перед собою лежащее животное в обстановке дома, где оно находилось. Спустя мгновение я начинал ощущать его присутствие под руками. В голове не было ни единой мысли, а в сердце — все та же удивительная любовь и нежность. Животное и я становились одним целым. Энергетическое единство моего поля и поля животного ощущалось физически. Мягкими нежными пассами я гладил его в течение некоторого времени до тех пор, пока не чувствовал, что моя энергия им принята и усвоена. Так продолжалось (как я уже говорил) пять дней. Через неделю я вновь посетил семью владельцев кота и узнал, что три дня назад кот начал кушать и ухаживать за шерстью. Мне стало ясно, что теперь все будет в порядке. Я не ошибся. Случилось так, что через год я стал «хозяином» этого глухого одноглазого чуда.

Трагическая судьба одной собаки, в которой мне довелось принять участие, научила меня во сто крат большему, чем все достоевские и толстые, вместе взятые.

Как-то летом в дождливый июньский день жена, выглянув в окно, увидела собаку, лежащую у самой дороги. Поначалу казалось, что она мертва, но в какой-то момент животное приподняло голову, и стало ясно, что ему требуется помощь. Мы с женой быстро спустились вниз, подбежали к собаке (это была овчарка) и сразу поняли, что ее сбила машина — все тело было в ранах и ссадинах, а левая задняя нога недвижима. Судя по надетому ошейнику, собака кому-то принадлежала, но крайняя худоба тела говорила о том, что животное, вероятно потерявшись, долгое время вело бездомный образ жизни. Без слез было невозможно глядеть в глаза этого страдающего существа. Овчарка (это была девочка), понимая, что мы хотим ей помочь, скуля и беззлобно рыча от боли, позволила нам с женой перенести ее на руках домой.

После того как мы обработали раны и дали воды и пищи, животное долго и благодарно глядело на нас, а потом крепко уснуло в прихожей на подстилке. Рано утром я услышал шорохи — это собака приползла из коридора прямо к моей кровати. Мы долго смотрели в глаза друг другу. В ее глазах было все — и боль, и слезы, и грусть, и любовь, и благодарность… Не стану описывать многочисленные лечебные процедуры и проблемы с выгулом — все миновало, животное поправилось. На многочисленные объявления о найденной собаке в течение месяца никто так и не откликнулся. Окрепшее животное освоилось у нас в доме и стало претендовать на лидерство и место у ног хозяина, нешуточно огрызаясь на нашу собаку (тоже девочку). Наконец нашелся добрый, одинокий, пожилой человек, который согласился взять постоялицу. Когда я повез собаку к нему домой, она все поняла и всем своим существом умоляла не делать этого. Что творилось у меня в душе — передать невозможно. Закрыв за собою дверь ее нового дома, я разрыдался. Мы не виделись два года, но регулярно перезванивались с ее хозяином. Однажды он позвонил мне и сказал, что Галя (это ее новое имя) ощенилась мертвым щенком и очень плохо себя чувствует. Когда я примчался к нему домой, собака тихо умирала, и ей ничем нельзя было помочь. Мы долго-долго смотрели друг другу в глаза и плакали. В этих глазах было все……

…В самом начале Пути мне удалось соблазнить (именно соблазнить) двух человек, готовых, как мне казалось, к трансформации сознания, включиться в Работу вместе со мною. Поначалу они рьяно взялись за чтение литературы, восхищались прочитанным, торопили события и очень хотели как можно быстрее получить конкретные результаты. Тогда я еще не понимал, что это был всего-навсего эмоциональный порыв, ничего общего не имеющий с сознательным выбором. Исходя из своего позитивного практического опыта Работы, я неоднократно пытался, порою осторожно, а порою настойчиво, направить их активность в нужное русло — на путь безмолвия рассудка.

Однако все мои увещевания успехом не увенчались, а лишь вызвали раздражение со стороны «учеников», требовавших очередную порцию захватывающей литературы как пищи для ума, существования без которого они себе не представляли. Мои осторожные намеки на то, что желательно было бы изменить свое повседневное поведение в так называемых мелочах, также вызывали взрывы агрессии. Им хотелось получить желаемый результат, сохранив в неприкосновенности все свои «святые мелочи». В конце концов я оставил их в покое, прервав с ними всякую связь. На этом мой искренний порыв «помочь людям» иссяк — я освободился от зуда учительства. Много позже я узнал, что мои бывшие «ученики» постоянно недовольны жизнью и периодически пребывают в глубокой депрессии. Они сделали свой выбор.

Справедливо замечено древними мудрецами, что учеников не надо искать — они приходят сами. Так оно и случилось. С рождения рядом со мною находился человек, которого никак нельзя было назвать легким, — это мой сын Дмитрий. Обладая утонченной психикой и феноменальной памятью, будучи очень чувствительным, он в юношеском возрасте, заполучив букет соматических заболеваний, которым его наградили усердные врачи, стал на грань серьезного нервного расстройства. В силу этих обстоятельств психологическая обстановка в семье была напряженной. В девятнадцатилетнем возрасте Дмитрий женился, а ко времени моего становления на Путь Сознательной Эволюции (осенью 1990 года), как я уже упоминал, у него родился сын Артемий. Спустя год после рождения сына Дмитрий попросил меня дать ему почитать что-нибудь серьезное. Я предложил небезызвестную книгу Сатпрема «Шри Ауробиндо, или, путешествие сознания». Честно говоря, хорошо зная своего сына, я надеялся, что эта книга рано или поздно произведет на него соответствующее впечатление. И еще — она была моей последней надеждой и последним аргументом в пользу необходимости изменить его теперешнюю жизнь. На первое прочтение книги сыну потребовалась неделя. Приведу дневниковую запись, в которой воспроизводится его впечатление по поводу прочитанного.