Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Если говорится, что требование "всесторонности" учета всех фактов, всех моментов взаимодействия только и может обеспечить подлинно конкретное познание, то это верно и справедливо лишь при том условии, что само требование "всесторонности" понимается действительно диалектически.

Этот пункт важен по той причине, что именно на этом требовании чаще и охотнее всего спекулирует одна из самых вредоносных и антинаучных форм мышления -- ползучий эмпиризм, маскирующийся под теоретическое мышление.

Гениальный диалектик Ленин не раз вслед за Марксом предостерегал от смешения диалектического понимания конкретности с вульгарно-эклектической пародией на него, -- тем более, что это очень часто приобретает прямой политический смысл.

"При подделке марксизма под оппортунизм подделка эклектизма под диалектику легче всего обманывает массы, дает кажущееся удовлетворение, якобы учитывает все стороны процесса, все тенденции развития, все противоречивые влияния и проч., а на деле не дает никакого цельного и революционного понимания процесса общественного развития". (Ленин. т.25, с.372)

Само собой ясно, что эти слова относятся не только к процессу общественного развития, но и к любой области познания и деятельности и заключает в себе тем самым всеобщее, логическое требование.

Одним из самых ходовых аргументов, применяемых врагами научного коммунизма в борьбе против теории Маркса-Энгельса-Ленина, является обвинение в "упрямой односторонности" -- в "абстрактности", в "отвлеченности" теории общественного развития, созданной Марксом и Лениным, и соответственно вытекающей из нее политики.

Классики марксизма-ленинизма, и в особенности Ленин, детально показали методологическую основу этих нареканий, полнейшее непонимание диалектики как метода конкретного исследования или же сознательная фальсификация ее требований.

Эклектик любит рассуждать на тему о том, что всякая "односторонность" -- вредна, что всегда нужно учитывать, и то, и это, и пятое, и десятое, что нужен "всесторонний" учет любой мелочи, разрастающийся в его глазах, в его изображении до таких размеров, что она начинает заслонять главное. При этом он имеет в виду не только и не столько задачу применения теории научного коммунизма к анализу отдельных, быстро меняющихся обстоятельств, событий и ситуаций, где действительно "мелочь" может сыграть свою роль, сколько самое теорию, лежащую в основе всей политики.

Для оппортуниста характерно (что и сегодня представляет известную опасность) умозаключение от фактов ошибочных оценок отдельных явлений (случающихся, естественно, и с марксистами) -- прямо к выводу об ошибочности, об "абстрактной односторонности" самой теории научного коммунизма, самого научно-теоретического обоснования всей конкретной политики коммунистических партий. Но догматизм в применении и в деталях разработки теории. случающийся, к сожалению, довольно часто и среди марксистов, вовсе не есть довод к пересмотру самой теории.

А нетрудно это потому, что любой, самый незначительный и "ничтожный" предмет обладает в реальности актуально бесконечным количеством сторон, связей и опосредствований со всем окружающим его миром. В каждой капле воды отражается все богатство вселенной. Даже бузина в огороде через миллиарды опосредствующих звеньев связана с дядькой в Киеве, даже насморк Наполеона был-таки "фактором" Бородинского сражения...

И если понять требование "конкретности" анализа как требование абсолютной полноты учета всех без исключения эмпирических подробностей, деталей и обстоятельств, так или иначе связанных с исследуемым предметом, то "конкретность" окажется (как и любая категория, если ее толковать метафизически) -- лишь голой абстракцией, лишь некоторым недосягаемым идеалом, существующим лишь в фантазии, но никогда не реализуемой в действительном познании. Теоретик же, исповедующий такое понятие "конкретности", попадает в положение метерлинковского героя, гоняющегося за синей птицей, которая перестает быть синей тотчас, как он ее схватывает...

И здесь, в проблеме отношения абстрактного к конкретному, метафизика оказывается тем мостиком, по которому мысль неизбежно приходит к агностицизму и в конечном счете к ликвидации теории как таковой, к представлению того сорта, что теория навсегда обречена вращаться в сфере более или менее субъективных абстракций и никогда не улавливает объективной конкретности...

Метафизическое понимание "конкретности", как абсолютно полного учета всех эмпирически наличных обстоятельств неизбежно делает исповедующего его человека очень податливым к аргументации субъективных идеалистов и агностиков. Против такого понимания "конкретности" даже субъективный идеалист легко выдвинет совершенно неотразимые аргументы, не говоря уж об идеалисте "умном", об идеалисте типа Канта и Гегеля.

Чувственно данная "конкретность", говорит любой, самый мелкий и пошлый субъективный идеалист, бесконечно многообразна. И человек, отвлекающий от нее "абстрактные" образы, не может иметь никакого другого критерия выбора, отбора, согласно которому он отвлекает одно и оставляет без внимания другое, кроме субъективного интереса, кроме субъективно положенной цели, желания, мнения и т.д.

Чувственно конкретная реальность поэтому-де и оказывается лишь бесконечной возможностью, лишь внешним поводом для проявления абстрагирующей деятельности субъекта, который при этом руководится своей имманентной целью, не имеющей ничего общего с природой предмета. "Понятие"-де поэтому и есть не более как опосредствованная проекция "Я" на экран чувственно данных явлений, не отражение предмета в "Я", а наоборот, отражение "Я" в предмете, под видом "предмета".

Идеалист объективный, идеалист типа Мальбранша, Гегеля или современных "томистов" истолковывает это по-иному. Для него гарантом "объективной" истинности абстракции выступает абсолютный дух, благодаря которому "цели" человека совпадают с "имманентной" целью природы и общества, провиденциально заложенной и тут и там одним и тем же духовным первоначалом, богом под тем или иным названием... Идеализм вообще тем самым закладывает в фундамент понимания абстрагирующей деятельности субъективизм -- и это неизбежный результат метафизического понимания "конкретности", от которой субъект отвлекает "абстракции".

Лишь марксистско-ленинская философия, открыв в общественной практике человечества, в совокупном процессе чувственно практической деятельности человека "субстанцию", то есть всеобщую основу и источник всех без исключения деятельных способностей человека, и способности к абстрагирующей деятельности в том числе, вскрыв тем самым и критерий, гарант объективности абстракции, и основу диалектического совпадения абстрактного и конкретного как в познании в целом, так и в каждом отдельном акте познания.