Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Гегель, впервые теоретически осознавший все значение этого факта, поэтому и перевернул формулу истины. Истина по Гегелю устанавливается не путем приведения "понятия" к соответствию с пассивно созерцаемым предметом, а наоборот, путем приведения предмета к соответствию с его собственным понятием.

Для того чтобы определить истинность и конкретность определений понятия, нужно, выражаясь словами Гегеля, найти предмет, соответствующий своему собственному понятию. Как таковой, он на поверхности явлений может осушествляться лишь как исключение из общего эмпирического правила.

Но -- как реальный факт такой предмет должен где-нибудь и как-нибудь осуществиться. Если он не осуществляется хотя бы в качестве единичного исключения, -- значит понятие нереально, значит это и не есть подлинное понятие.

Нетрудно рассмотреть "рациональное зерно" этих рассуждений Гегеля.

Неразрывно связывая теоретическую деятельность с деятельностью чувственно-практической, гегелевская концепция понятия стоит бесконечно выше, чем любая созерцательно-метафизическая логика.

Истинность ("реальность") понятия доказывается только практикой, изменяющей эмпирически данную реальность, -- в этом положении гораздо более "умного" -- то есть диалектического материализма, чем идеализма.

И если в ходе практики удается получить предмет, "соответствующий понятию", которое человек о нем образовал, то это -- и только это -- и доказывает соответствие понятия -- реальности, подлинной, скрытой от эмпирического созерцания, "сущности" вещи...

И поскольку понятие, в отличие от общего представления, выражает "сущность" вещи, "существенное" в ней, а не то абстрактно общее, которое лежит на поверхности явлений, поскольку его нельзя ни образовать, ни подтвердить, ни опровергнуть ссылкой на то, что все единичные вещи обладают такими и такими-то "общим признаками".

Ибо "сущность" вещи, раскрываемая понятием, заключается не в абстракте, общем каждом единичному, а в конкретной системе взаимодействующих единичных вещей, в совокупности объективных условий, внутри которых и посредством которых образуется каждая единичная вещь.

Каждая единичная вещь, конечно, "содержит в себе" эту "сущность" -- но не актуально, а скрыто, в возможности. Как непосредственно эмпирически наблюдаемое "общее" эта сущность в ней реально (а потому и в созерцании) не осуществляется, а если и осуществляется, то совсем не всегда и не обязательно, и во всяком случае не сразу, а лишь в процессе развития.

Важность этого различения можно ярко продемонстрировать на понятии пролетариата, как важнейшей социологической категории марксизма-ленинизма.

Когда Маркс и Энгельс выработали понятие пролетариата, как самого революционного класса общества, призванного к тому, чтобы совершить всемирно-исторический переворот в общественных отношениях, это понятие, это понимание его роли, принципиально невозможно было получить в качестве абстрактно общего каждому отдельному пролетарию и каждому особенному его слою отвлеченного "признака", в качестве "существенно общего" свойства каждого пролетария.

Такая формальная абстракция, которую в середине прошлого века можно было при желании "отвлечь" путем сравнения всех отдельных представителей пролетариата, характеризовала бы пролетариат как наиболее угнетенный, задавленный нищетой, пассивно страдающий "класс", изредка совершающий отчаянные, но бесплодные попытки улучшить свое положение. Эту абстракцию легко обнаружить в многочисленных филантропических писаниях современников Маркса и Энгельса, в трудах социалистов-утопистов. Эмпирически общее в этой абстракии было ухвачено и отражено совершенно точно.

Но теоретическое выражение этой эмпирии, понимание того, чем является пролетариат как "класс в себе", по своей внутренней природе, выражаемой понятием, -- и чем он еще не был "для себя", то есть в эмпирической реальности, непосредственно ухватываемой представлением, простой эмпирической абстракцией, было добыто лишь Марксом и Энгельсом.

Этот вывод, это понятие, выражающее действительную объективную природу пролетариата как класса, было добыто на пути исследования всей совокупности условий, внутри которых пролетариат с неизбежностью формируется как самый революционный класс, призванный разрушить до основания всю эту породившую его систему общественных условий. Понятие пролетариата, в противоположность эмпирически общему представлению о нем, здесь было не формальной абстракцией, а теоретическим выражением объективных условий его развития и содержало в себе понимание его объективной роли, притом в тенденции ее развития.

Истинность понятия пролетариата, разработанного Марксом и Энгельсом, не могла быть доказана путем сравнения его с эмпирически общим каждому пролетарию "признаком". Последний явно свидетельствовал в пользу абстракции филантропов и утопистов.

Истинность понятия пролетариата, разработанного Марксом и Энгельсом, была, как известно, доказана реальным процессом превращения пролетариата из "класса в себе" в "класс для себя". Пролетариат в полном смысле слова развивался и развился в направлении к соответствию "со своим собственным понятием", с тем понятием, которое было разработано классиками марксизма на основе анализа объективных условий его формирования и развития, всей конкретной совокупности общественных условий его бытия как пролетариата...

И та же практика отвергла "правильное представление", совершенно точно отражавшее эмпирически общее каждому пролетарию свойство, "существенный признак"... Одного этого примера достаточно, чтобы проиллюстрировать ту истину, что конкретность понятия измеряется вовсе не полнотой чувственно данного образа вещи, как полагал старый материализм, и что истинность понятия устанавливается вовсе не сравнением его с эмпирически данным абстрактно общим "признаком" или совокупностью таковых.

Конкретность понятия измеряется его соответствием с "внутренней природой" предмета, то есть с его объективной ролью внутри определенной конкретной совокупности взаимообуславливающих друг друга явлений, предметов, вещей, событий, фактов.

ИСТИННОСТЬ ЖЕ ПОНЯТИЯ УСТАНАВЛИВАЕТСЯ ТОЛЬКО ПРАКТИКОЙ И В ПРАКТИКЕ И НИКОГДА В простом ПАССИВНОМ СОЗЕРЦАНИИ.

И именно поэтому теоретическое понимание вещи на самом деле гораздо конкретнее, гораздо ближе к действительной конкретности, чем представление и даже чем созерцание этой вещи.

Человек, изучивший "Капитал" Маркса, приобретает несомненно более конкретное представление о капитализме, чем человек, всю жизнь глазеющий на капиталистическую действительность без попытки ее теоретически осмыслить.