Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Это стремление Давида Рикардо составляет его абсолютное достоинство как теоретика. Отказ от этого стремления равнозначен вообще отказу от теоретического отношения к эмпирическим фактам. Уже здесь, таким образом, прорисовывается то обстоятельство, что способ мышления, исходящий из абстрактного, всеобщего теоретического выражения действительности, как из строго выверенного основоположения, способен обеспечить теоретическое отношение к эмпирическим фактам. В противном случае мысль соскальзывает на рельсы эклектического эмпиризма.

"Эмпирический" момент в исследовании Рикардо отнюдь не отвергает. Напротив, он понимает, что подлинное понимание эмпирически данных фактов, подлинный (а не эклектический) эмпиризм может быть осуществлен только в том случае, если эмпирические факты рассматриваются не с произвольно выбранной "точки зрения", а с точки зрения, которая сама по себе теоретически обоснована как единственно верная и объективная.

При этом Рикардо понимает достаточно ясно, что сама исходная точка зрения (трудовая теория стоимости) не может быть принципиально обоснована "индуктивным" путем. Определение стоимости как исходной категории реально получается им вовсе не путем абстрагирования того абстрактно общего, что товар имеет с деньгами, с заработной платой, рентой, с капиталом и т.д., а путем анализа (хотя и недостаточного) прямого безденежного обмена одного товара на другой товар, то есть одной единственной, и притом вполне особенной, а именно простейшей формы стоимости.

В этом смысле он сознательно примыкает к своим предшественникам Адаму Смиту и к В.Петти, последовательно развивая "рациональное зерно" их подхода к вещам.

Иными словами, он добывает исходное основоположение науки из фактов (в этом смысле "индуктивно"). Однако эта его "индукция" существенно отличается от той "индукции", которую ему могла порекомендовать локковская гносеология.

Согласно последней всеобщее определение вещей, выражение их всеобщей "субстанции" он должен был бы вырабатывать на пути отвлечения того "общего", что товар имеет с деньгами, капиталом, с прибылью, с рентой и всеми прочими особенными формами и видами "стоимости". Он, однако, поступает совсем наоборот. Он рассматривает товар и только товар, и выясняет путем его анализа, что стоимость товара есть выражение рабочего времени, затраченного на его производство. Это определение стоимости он совершенно справедливо и считает всеобщим теоретическим выражением всех остальных "особенных" видов стоимости, хотя он их еще и не рассматривал. Все остальные виды и формы стоимости он хочет понять как модификации этого всеобщего определения -- "дедуктивно".

Иными словами, он стихийно, подчиняясь логике вещей, приходит к тому отправному пункту теории, который Марксом был впоследствии принят уже вполне сознательно.

Но тот факт, что Рикардо приходит к такой точке зрения на действительность, и на способы ее воспроизведения в понятии чисто стихийно, не отдавая себе ясного отчета в той диалектике "всеобщего, особенного и отдельного", с которой он н самом деле столкнулся, не остается без последствий.

Те сознательно-философские представления, которыми он располагал об отношении "дедукции" к "индукции", "всеобщего" -- к "особенному", "сущности" -- к "явлению" и т.д. и т.п., конечно не остаются в стороне от реального процесса познания, который им осуществляется. Они влияют на ход его исследования весьма и весьма существенно, и в определенных пунктах прямо предопределяют неудачу его поисков.

То, что он делает реально, -- это вовсе не "дедукция" в том ее смысле, в каком ее только и понимала метафизическая логика его эпохи, -- это вовсе не "спекулятивное выведение" понятия из понятия. В его руках это прежде всего способ, метод теоретического выражения эмпирических фактов, эмпирических явлений во внутреннем единстве. Как таковой, этот способ включает в себя "эмпирическую индукцию". Но то обстоятельство, что это совпадение "дедукции" и "индукции" осуществляется в его методе чисто стихийно, не остается для него безнаказанным. В тех случаях, когда ему приходится отдавать себе отчет о том методе, которым он исследует факты, он вынужден прибегать к современному ему пониманию "дедукции", "индукции", вопроса об отношении "всеобщего" -- к "особенному", закона -- к формам его проявления и т.д. и т.п. И это метафизическое понимание категорий логики и путей воспроизведения реальности в мышлении сразу же дезориентирует его как теоретика.

Проанализируем ход его мысли, чтобы это показать. Его метод заключается в следующем. Он исходит из определения стоимости количеством овеществленного в товаре рабочего времени, как из всеобщего основоположения системы категорий, которую он старается развить, а затем прямо и непосредственно пытается приложить это всеобщее основоположение к каждой из особенных категорий с целью проверить, согласуется ли она с этим всеобщим основоположением или нет.

Иными словами, он поступает в точности так же, как поступают в формально-рассудочной логике по модусу "Barbara", согласно которому любое "особенное" ("видовое") определение должно непосредственно подводиться под "всеобщее".

Он везде стремится показать непосредственное совпадение экономических категорий с законом стоимости.

Он, совершенно в духе современной ему метафизической логики и философии, предполагает, что всеобщее определение, положенное им в основание "дедукции", есть непосредственно "родовое понятие", то есть абстрактно-общее понятие, заключающее в себе "признаки", непосредственно общие для всех обнимаемых им явлений и ничего более.

Отношение понятия стоимости к понятию денег, к понятию прибыли, ренты, заработной платы и т.д. ему кажется "род-видовым" отношением между понятиями. Согласно этому же представлению, основывающемся на чисто метафизическом понимании отношения "всеобщего" -- к "особенному" и "единичному", в определение понятия стоимость должны входить только такие "признаки", которые одинаково общи и деньгам, и прибыли, и ренте, и каждой из остальных категорий.

В духе того же представления он понимает, что любая "особенная" категория не исчерпывается признаками, выраженными в определении "всеобщего понятия", что каждая "особенная" категория обладает, кроме этих "общих" определений, еще и дополнительными, "видовыми признаками", которые выражают как раз специфику ("особенность") каждой частной категории -- "дифференцию специфику" (видовое отличие).

Следовательно, подвести любую категорию под всеобщий принцип, под определение всеобщего понятия (в данном случае стоимости) -- это еще лишь полдела. Эта операция позволяет рассмотреть в особенной категории лишь те определения, которые уже выражены в виде определений всеобщего понятия. Но далее следует выяснить, какие определения имеются в ней еще и сверх того, то есть как раз те определения, которые выражают не "общее", не "тождественное", а как раз наоборот -- "различное"...