Карл Маркс - Собрание сочинений, том 19

Но на правом берегу Рейна крестьянину пришлось еще долго ждать. Правда, в Пруссии после вполне заслуженного поражения при Йене [225]были отменены некоторые из самых гнусных дворянских привилегий и была установлена законом возможность так называемого освобождения посредством выкупа прочих крестьянских повинностей. Но все это большей частью оставалось долгое время только на бумаге. В других же германских государствах было сделано еще меньше. Понадобилась вторая французская революция в 1830 г., чтобы начал осуществляться выкуп повинностей, по крайней мере в Бадене и некоторых других мелких государствах, соседних с Францией. И даже когда третья французская революция в 1848 г. увлекла за собой наконец и Германию, в Пруссии выкуп далеко еще не закончился, а в Баварии еще совсем и не начинался! Теперь, впрочем, дело пошло живее; барщина, отбываемая крестьянами, настроение которых стало на этот раз совсем бунтарским, потеряла уже всякую ценность.

В чем же заключалось это освобождение? Забирая у крестьянина определенную сумму денег или кусок его земли, помещик обязывался за это признавать впредь остававшуюся еще у крестьянина землю свободной, не обремененной повинностями собственностью последнего, — и это несмотря на то, что и все ранее принадлежавшие господину помещику земли являлись не чем иным, как землями, награбленными у крестьян! Но и этого было мало. При размежевании назначенные для этой цели чиновники, разумеется, почти всегда держали сторону господина помещика, у которого они жили и кутили, так что крестьян жестоко обделили, отобрав даже сверх того, что допускала буква закона.

Итак, благодаря трем французским и одной немецкой революциям мы пришли, наконец-таки, к тому, что у нас снова имеются свободные крестьяне. Но как далеко нашему нынешнему свободному крестьянину до свободного члена марки прежних времен! Его участок большей частью значительно сократился, а неподеленная марка исчезла вовсе, за исключением немногочисленных, очень мелких и запущенных общинных лесных участков. Но не пользуясь общинными угодьями, мелкий крестьянин не может содержать скота; не содержа скота, он не имеет удобрений, без удобрений невозможно рациональное земледелие. Сборщик налогов и угрожающая фигура судебного исполнителя, стоящая за ним, столь хорошо известные современному крестьянину, были незнакомы общиннику прежних времен, так же как и ростовщик, дающий ссуды под залог земли, в лапы которого один за другим попадают крестьянские дворы. Но самое замечательное заключается в том, что эти новые свободные крестьяне, у которых так сильно урезаны наделы и подрезаны крылья, появились в Германии, где все происходит слишком поздно, в такое

время, когда не только научное ведение сельского хозяйства, но и новоизобретенные сельскохозяйственные машины все более и более превращают мелкое крестьянское хозяйство в устарелую, уже нежизнеспособную форму производства. Подобно тому как механическое прядение и ткачество вытеснили самопрялку и ручной ткацкий станок, так и эти новые методы сельскохозяйственного производства должны беспощадно уничтожить парцелльное сельское хозяйство и заменить его крупной земельной собственностью, если только им будет предоставлено для этого необходимое время.

Ибо уже сейчас всему европейскому земледелию, в том виде как оно ведется в настоящее время, угрожает могущественный соперник — американское массовое производство зерна. С американской землей, которую сама природа позаботилась сделать плодородной и удобренной на долгий ряд лет и которую можно приобрести за бесценок, не могут выдержать состязания ни наши обремененные долгами мелкие крестьяне, ни наши столь же запутавшиеся в долгах крупные землевладельцы. Весь европейский способ ведения сельского хозяйства терпит поражение от американской конкуренции. В Европе можно будет продолжать заниматься земледелием только в том случае, если оно будет вестись в общественной форме и на счет всего общества.

Таковы виды на будущее для наших крестьян. А восстановление хотя и горемычного, но свободного класса крестьян имело ту хорошую сторону, что оно поставило крестьянина в положение, в котором он — при содействии своих естественных союзников — рабочих — может сам себе помочь, лишь только он захочет понять, как это сделать [Далее следует текст, представляющий собой добавление Ф. Энгельса к отдельному изданию «Марки», вышедшему в 1883 г. под названием «Немецкий крестьянин. Чем он был? Что он есть? Чем он мог бы быть?» Ред. ]

Но как? — Путем возрождения марки, но не в ее старой, пережившей себя, а в омоложенной форме; путем такого обновления общинного землевладения, при котором последнее не только обеспечит мелкокрестьянским общинникам все преимущества крупного хозяйства и применения сельскохозяйственных машин, но и предоставит им средства организовать наряду с земледелием также и крупную промышленность с использованием силы пара и воды, и притом организовать ее без капиталистов, а силами самого товарищества.

Организовать крупное земледелие и применить сельскохозяйственные машины и означает другими словами: сделать излишним сельскохозяйственный труд большей части мелких крестьян, которые теперь сами обрабатывают свои поля. А чтобы эти вытесненные из земледелия люди не оставались без работы или не были вынуждены скопляться в городах, для этого необходимо занять их промышленным трудом в самой деревне, а это может быть с выгодой для них организовано только в крупном масштабе, при помощи силы пара или воды.

Как это устроить? Подумайте об этом хорошенько, немецкие крестьяне. Помочь вам могут только социал-демократы.

11 января умерла в Аржантёйе близ Парижа старшая дочь Карла Маркса, Женни, около восьми лет тому назад вышедшая замуж за бывшего члена Парижской Коммуны и нынешнего члена редакции газеты «Justice» [226] Шарля Лонге.

Родившись 1 мая 1844 г., она выросла в среде международного пролетарского движения и теснейшим образом срослась с ним. При всей своей сдержанности, которую можно было принять почти за робость, она проявляла, когда это было нужно, такое присутствие духа и такую энергию, которым мог бы позавидовать иной мужчина.

Когда ирландская пресса разоблачила позорное обращение, которому подвергались в тюрьме осужденные в 1866 г. и позднее фении, а английская пресса упорно замалчивала эти подлости; когда министерство Гладстона, вопреки обещаниям, данным при выборах, отказало осужденным в амнистии и даже ничем не облегчило их положения, — Женни Маркс нашла способ подхлестнуть благочестивого господина Гладстона. Она напечатала две статьи в «Marseillaise» [227]Рошфора и в ярких красках изобразила, как обращаются в свободной Англии с политическими преступниками. Это подействовало. Разоблачения в большой парижской газете нельзя было стерпеть. Через несколько недель О'Донован-Росса и большинство других были освобождены и находились на пути в Америку.