Карл Маркс - Собрание сочинений, том 18

Если бы французское правительство сделало все то, что Мольтке ему приписывает, оно лишь выполнило бы свой долг. После таких поражений, как в 1870 г., правительство прежде всего обязано настолько развить обороноспособность нации, чтобы исключить возможность повторения такого рода несчастий. В 1806 г. с пруссаками произошло то же самое: весь состав их старомодной армии был бесплатно отправлен во Францию в качестве военнопленных. После войны прусское правительство приложило все усилия к тому, чтобы вооружить весь народ. Люди обучались только шесть месяцев, и, несмотря на отвращение Мольтке к ополчениям, имеется свидетельство Блюхера о том, что эти, как он выражался, «паттельоны ландвера» после первых боев не уступали линейным батальонам. Если бы французское правительство действовало таким же образом, если бы оно направило силы на то, чтобы в течение пяти-шести лет добиться вооружения всего народа, — оно только выполнило бы свой долг. Но дело обстоит наоборот. За исключением вновь сформированных батальонов, эскадронов и батарей, которые к настоящему времени достигают лишь уровня немецкой линейной организации, все остальное существует только на бумаге, и Франция в военном отношении слабее, чем когда-либо.

«Во Франции», — говорит Мольтке, — «точно скопировали вес наше военное устройство… прежде всего ввели всеобщую воинскую повинность, и при этом положили в основу двадцатилетний срок военной обязанности, в то время как у нас только двенадцатилетний».

Если действительно дело обстоит так, то к чему сводится разница между 20 и 12 годами? Где тот немец, который после двенадцати лет пребывания в ландвере [406]действительно был бы освобожден от военной обязанности? Разве не говорят повсюду: двенадцатилетний срок вступит в силу только тогда, когда у нас будет достаточно людей, а пока вы должны оставаться в ландвере четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет. И для чего же мы снова откопали преданный забвению ландштурм [407], как не для того, чтобы каждого немца, который когда-либо носил военную форму, держать на положении военнообязанного до самой его смерти?

Но со всеобщей воинской повинностью во Франции дело обстоит совсем особым образом. Во Франции нет прусских полуфеодальных восточных провинций, составляющих подлинную основу прусского государства и новой Германской империи, — провинций, поставляющих рекрутов, которые отличаются безусловным повиновением и позднее в качестве ополченцев не становятся намного умнее. Распространение всеобщей воинской повинности на западные провинции уже показало в 1849 г., что не все одинаково годится для всех [408]. Последовавшее теперь распространение воинской повинности на всю Германию не позднее, чем через облюбованные Мольтке двенадцать лет, — если вообще эта лавочка продержится так долго, — создаст людей, умеющих обращаться с оружием, которые оставят всех Мольтке и Бисмарков без работы.

Итак, во Франции не существует даже основы, на которой всеобщая воинская повинность могла бы создать для реакции послушных солдат. Во Франции прусский унтер-офицер уже перед великой революцией был пройденным этапом. Военный министр Сен-Жермен ввел в 1776 г. прусские палочные удары; солдаты, которых избили, застрелились, и в том же году палочные удары пришлось отменить. Если бы во Франции была действительно введена всеобщая воинская повинность, если бы массу населения обучили обращению с оружием, что стало бы с Тьером и Мак-Магоном? Но Тьер и Мак-Магон — хотя они вовсе не гении — все же и не такие школьники, какими изображает их Мольтке. Правда, на бумаге они восстановили всеобщую воинскую повинность, но в действительности они с величайшим упорством отстояли пятилетний срок военной службы [409]. Но всякий знает, что всеобщая воинская повинность совершенно несовместима даже с прусским трехгодичным сроком службы: либо при этом в Германии численность армии для мирного времени достигнет по меньшей мере 600000 человек, либо нужно предоставить людям возможность освобождаться от воинской повинности, как это и происходит. Какую же численность армии для мирного времени дал бы во Франции пятилетний срок службы при всеобщей воинской повинности? Почти миллион; но даже самому Мольтке не удастся приписать французам хотя бы и половину этого количества.

В тот самый день, когда Мольтке так удивил своих слушателей, «Kolnische Zeitung» [410]напечатала «военное сообщение» о французской армии. Эти военные сообщения поступают в «Kolnische Zeitung» из очень солидного официозного источника, и надо думать, что соответственный военный «стрелочник» получит по заслугам за столь несвоевременно совершенный промах. Дело в том, что человек этот действительно говорит правду. По его словам, новейшие официальные французские цифровые данные показывают,

«что Франция вряд ли будет в состоянии, даже при крайнем напряжении сил, выполнить поставленную себе в новом законе о вооружении военную задачу».

Он считает, что «состав армии этого года определяется в 442014 человек». Отсюда следует прежде всего вычесть жандармскую республиканскую гвардию, насчитывающую 27500 человек; «фактически действительная численность войска, согласно цифрам бюджета для отдельных родов оружия, составляет только 389965 человек». Отсюда нужно вычесть

«вербуемые войска (иностранный легион, туземные алжирские войска), административные войска и кадры унтер-офицеров и сверхсрочных, общее число которых, по прежним достоверным французским данным, определялось в 120000 человек. Даже если предположить, что действительный фактический состав этих кадров равен всего лишь 80000 человек, то остается еще набрать только 309000 человек фактического состава армии, который слагается из пяти возрастных контингентное первой очереди и одного возрастного контингента второй очереди (резерва). Один контингент этой второй очереди составляет 30000 человек и соответственно этому призывной контингент первой очереди и ежегодный набор для него исчисляются в 55800 человек. К этому присоединяются 30000 человек второй очереди, так что максимальная цифра ежегодного набора французской армии исчислялась бы только в 99714 человек».

Итак, французы ежегодно призывают около 60000 человек на пятилетний срок службы. За двадцать лет это составит 1200000 человек, а если мы примем в расчет убыль в размере, фактически наблюдаемом в прусском ландвере, то самое большее — 800000 человек. Далее, 30000 человек, призванных на один год службы — и представляющих, по мнению Мольтке, негодное ополчение, — составят за двадцать лет 600000 человек, а за вычетом убыли самое большее 400000 человек. Следовательно, если французы будут без помехи проявлять в течение двадцати лет столь прославляемый Мольтке патриотизм, то тогда они в конечном счете противопоставят немцам вместо мольтковских 2200000 человек самое большее 800000 обученных солдат и 400000 ополченцев, в то время как Мольтке уже сейчас может свободно мобилизовать полтора миллиона полностью обученных немецких солдат. Вот почему удивившая рейхстаг речь Мольтке вызвала такое оживление в Генеральном штабе.