Карл Маркс - Собрание сочинений, том 18

Надо отдать должное Мольтке: пока он имел дело с глуповатыми противниками, вроде Бенедека и Луи-Наполеона, до тех пор он старался вести войну совершенно честно. Он точно, педантично и добросовестно соблюдал введенные Наполеоном I стратегические правила. Ни один противник не мог упрекнуть его в том, чтобы он когда-либо воспользовался внезапностью нападения, засадой или какой-либо другой вульгарной военной хитростью. Поэтому можно было усомниться в том, действительно ли Мольтке — гений. Это сомнение исчезло с тех пор как Мольтке вынужден бороться с равноценными противниками — гениями в рейхстаге. По отношению к ним он доказал, что он может также и перехитрить своих противников, если это понадобится. Сомнений больше нет: Мольтке — гений!

Что же действительно может думать Мольтке о французских вооружениях? И на этот счет у нас тоже есть некоторые указания. — Для Мольтке и Бисмарка не было тайной, что подобно тому как победы 1866 г. неизбежно вызвали во французском официальном мире призыв к реваншу за Садову, так и успехи 1870 г. с той же неизбежностью побудят официальную Россию взять «реванш за Седан». Пруссия, остававшаяся до сих пор послушным холопом России, вдруг оказалась первой военной державой Европы. Столь резкий и неблагоприятный для России сдвиг в положении дел Европы был равносилен поражению русской политики. Призыв к реваншу прозвучал в России достаточно громко. В Берлине нашли, что при таких обстоятельствах лучше всего будет как можно скорее порешить дело, не оставив русским времени для военных приготовлений. О том, что было тогда сделано с прусской стороны для подготовки войны против России, об этом, пожалуй, в другой раз. Достаточно сказать, что летом 1872 г. все было почти готово, в частности план кампании, который на этот раз не предусматривал никакого «удара в сердце». Тогда с визитом к кайзеру в Берлин приехал без приглашения русский император Александр и представил в «авторитетном месте» некие документы, которые уничтожили этот милый план. Вновь возобновленный священный союз, направленный прежде всего против Турции, отодвинул на время все же неизбежную в конце концов войну с Россией.

Этот небольшой план предусматривал, конечно, и такой случай, что Франция вступит в союз с Россией против Пруссии. В этом случае против Франции хотели ограничиться обороной. И какое же количество человек считали тогда достаточным, чтобы отразить нападение Франции?

Армию в двести пятьдесят тысяч человек!

Написано Ф. Энгельсом в конце февраля — начале марта 1874 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» №№ 28 и 29, 8 и 11 марта 1874 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Лондон, 13 марта

Ура-патриотизм какого-то откормленного лейпцигского бюргера был, по-видимому, неприятно задет тем фактом, что французы, как они утверждают, до Меца [412]не несли никаких потерь в орудиях, а немцы, напротив, такие потери понесли. Охваченный пушечной лихорадкой, он просит разъяснений у знаменитого полубога Мольтке, который в ответ помещает в «Leipziger Tageblatt» [413]одно из своих забавных оракульских изречений; смысл последнего состоит в том, что хотя некоторые французские генералы во время процесса Базена [414]и сообщили неточные данные о захвате пушек той и другой стороной, но все же следует признать, что в то время как немцам удалось 16 августа взять у французов всего одну пушку, последние захватили 18-го два немецких орудия. Этим было сказано достаточно. Но неразговорчивый Мольтке должен еще прочесть лекцию, без этого никак не обойтись. Итак, он рассказывает благоговеющим олухам, что, согласно «современной тактике», артиллерия должна сражаться в самых первых рядах; потому-то немцы и потеряли две пушки. Из его слов следует, что если бы французы воздали должное этой его «современной тактике», то, по всей вероятности, они потеряли бы гораздо больше пушек и тем заслужили бы его похвалу; ведь, по его словам, австрийцы, у которых артиллерия поддерживала пехоту на самой передовой линии боя, «самым почетным образом» лишились 160 пушек. Австрийская артиллерия, как сам он изрекает, маневрировала так потому, что австрийская пехота по своему вооружению уступала прусской. Ну, а так как французские шаспо превосходили прусские игольчатые ружья, то это и послужило основанием для немецкой артиллерии делать из нужды добродетель так же, как делала это австрийская артиллерия при Кёниггреце [415]. Но у французской артиллерии не было необходимости бесцельно позволять себя расстреливать артиллерии противника, превосходящей ее своей нарезной конструкцией и подвижностью. Для Мольтке, конечно, должно быть очень неудобно, что за три дня, 14, 16 и 18 августа 1870 г., было убито и ранено 40000 немцев, несмотря на то, что метод управления французской артиллерией на его взгляд настолько неразумен, что он и теперь еще заявляет:

«Является ли при этих условиях факт отсутствия потерь или потеря одного лишь орудия особым доказательством искусности французской артиллерии или ее стойкости в бою, — вопрос этот можно оставить открытым».

Но не подумайте, хотя вас и могло бы побудить к этому несловоохотливое письмо Мольтке, что французская артиллерия действовала в те дни не вполне надлежащим образом, хотя бы даже по сравнению с немецкой артиллерией. Смелое утверждение Мольтке, будто французская артиллерия «была большей частью легко устранимым противником», является «не вполне соответствующим действительности», скажем мы, употребляя изысканное выражение самого Мольтке. Кто захочет узнать об этом более подробно, пусть прочитает книгу капитана и командира батареи 1-го восточнопрусского артиллерийского полка, преподавателя объединенной артиллерийской и инженерной школы Хофбауэра «Немецкая артиллерия в боях при Меце», Берлин, 1872, Митлер и сын [416]. Книга, стало быть, официозная! Мольтке знает, что задающие такие глупые вопросы, как наш лейпцигский бюргер, не читают подобных книг или же их не понимают, и рассчитывает, что читающие их с пониманием дела будут «держать язык за зубами».

Разглагольствования Мольтке о «новом» способе применения артиллерии не стоят и бумаги, на которой они написаны. При таком применении не только потери артиллеристами и лошадьми, но и расходы боевых припасов так огромны, что не могут быть возмещены в короткий срок. Вдобавок, в результате «новой тактики» Мольтке немецкая артиллерия во славу пауки расстреливает гораздо чаще, чем это желательно, своих собственных соотечественников. Так случилось 14, 16 и 18 августа 1870 года. «Новая тактика» привела к такой научно-запутанной артиллерийской пальбе, что пришлось посылать контрприказы и просьбы прекратить это предательское безумие — огонь по немецким войскам (см. у Хофбауэра).