Владислав Татаркевич - История философии. Античная и средневековая философия

Владислав Татаркевич отмечал: «С самого зарождения истории философии между философскими притязаниями выступало различие в том, что в одних преобладала смелость, а в других — осторожность. В XIX в. это противостояние стало очень острым. В нем столкнулись два типа философии, которые можно назвать максималистским и минималистским».

Описывая взгляды того или иного философа, Владислав Татаркевич использовал определенную схему: биография мыслителя, основные идеи и произведения, идейные предшественники, последователи, влияние разработанных идей на последующее развитие философского знания. Эта схема выступала в роли методического ключа, который давал возможность более или менее точно определить место данного философа в истории философии, его влияние на последующее ее развитие. Это характерно для первых двух томов «Истории философии». В третьем томе автор, не отступая от задуманной методологии, изменил принципы описания, что было вызвано спецификой проблем философии в XIX–XX вв., которые решались разными отраслями философского знания. Это имело отношение к процессу парцелляции философии, который активно развивался начиная со второй половины XIX–XX вв. Появились философские проблемы отдельных наук: логики, физики, математики, психологии, биологии, гуманитарного знания. Это потребовало от автора несколько изменить первоначальную схему изложения и рассмотреть практически все имеющиеся направления в философии последнего периода.

Владислав Татаркевич уделил внимание и истории развития польской философии, что, на наш взгляд, небезынтересно для российского читателя, поскольку специальных обобщающих работ по истории польской философии в российской философской литературе немного. Он показал, в каких условиях и какими путями шло развитие философии в его стране, описал взгляды основных ее представителей. К сожалению, в трехтомнике почти нет упоминаний о русской философии, которая, особенно в первой половине XX в., оказала сильное влияние на развитие философских идей европейских мыслителей и была частью общеевропейского философского процесса.

Подчеркивая важность и значимость историко-философских исследований, Владислав Татаркевич приводит высказывание И. Канта: «Выделение главной идеи в некоторых работах настолько сложно, что часто сам автор не может их обнаружить, и тогда кто-нибудь другой сможет об этом лучше рассказать ему, какой была эта главная идея. Кто-нибудь другой — это, прежде всего, историк».

Предлагаемая читателям «История философии» позволит более полно и зримо представить историю развития философского знания, взаимосвязь философских идей прошлого и настоящего, историко-философский процесс как определенную целостность, как сущностную часть человеческой культуры, оценить во всей полноте Владислава Татаркевича как философа, этика, эстетика, искусствоведа, его вклад в историю философии как науки.

Публикация «Истории философии» Владислава Татаркевича на русском языке, по нашему мнению, даст возможность не только познакомиться с интересной историко-философской концепцией известного польского философа, но и внесет определенный вклад в развитие российско-польских научных связей.

Переводчик

кандидат философских наук,

доцент В. Н. КВАСКОВ

Последние разделы этой книги были написаны в годы второй мировой войны, и этим периодом завершалось изложение материала. Начав историю философии с античности, я завершил ее примерно в 1940 г. Из исследований историков философии во внимание были приняты только те работы, которые вышли из печати до 1940 г.

С этого времени минуло четверть века, и многое произошло за этот период как в философии, так и в ее истории; появились не только новые идеи, но также и исторические обработки старых идей. Новое издание книги по истории является поводом для ее дополнения, и эти дополнения могли бы носить двоякий характер. С одной стороны, они могли бы затронуть те разделы, которые уже были в предыдущих изданиях: использование новых материалов расширило бы сведения о философии до 1940 г. Другие дополнения могли бы относиться к введению непосредственно новых разделов, освещающих состояние философии после 1940 г.

Дополнения первого рода были внесены в это издание в очень ограниченных размерах. Достижения историков философии со времени окончания войны являются значительными, но в большинстве случаев носят частный характер. Поэтому нам кажется, что их освоение не является настоятельной необходимостью в такой книге, как эта, которая ограничивается информацией и наиболее общими рассуждениями. Достижения же общезначимого типа являются, главным образом, личностными интерпретациями истории философии, а автору хотелось сохранить собственную трактовку. Только в одной части книга существенно расширена — именно там, где автор представляет философию средних веков (вторая часть I тома). В этой области знания были открыты новые источники, прочитаны ранее не исследованные рукописи, установлены многие важные факты — некоторые персоналии и философские течения предстали перед нами в новом свете. Наибольшие дополнения касались альбертистов и гетеродоксальных аристотеликов XIII в., а именно — Абеляра, школы в Шартре, Бонавентуры, переводов Аристотеля и Аверроэса на латынь, роли университета в Неаполе. Материалы для этих дополнений были предоставлены Вл. Сенко, которому автор приносит глубочайшую благодарность за его дружескую помощь.

Дополнений второго рода данное издание не содержит. Раздела о том, что происходило в философии после 1940 г., нет. Автор считает, что годы второй мировой войны были важным рубежом не только для социального и политического строя, но также и для философии. Это утверждение, тем не менее, только укрепляет его убежденность в том, что имеет смысл именно этим периодом закончить изложение материала. То, что произошло в дальнейшем, является лишь началом еще незавершенной эры, которая пока недостаточно выразительна и неясна. Более поздние историки смогут несравненно лучше понять ее особенности. Нам кажется, что еще не настало время для того, чтобы текущий период философии трактовался так же, как в этой книге говорится о прошедших временах.

В данном издании «Истории философии» помещены эпиграфы, которых не было в предыдущих изданиях. Добавляя их, автор имел в виду, что мнения знаменитых мыслителей нужны, чтобы объяснить, почему написанное является историей философии и, в частности, такой, какая предлагается вниманию читателя. Все три эпиграфа заимствованы у философов (а не историков философии). Первый эпиграф взят у Канта из его лекций, которые были им прочитаны в Кёнигсбергском университете в 1790–1791 гг. Этот эпиграф звучит в переводе следующим образом: «Выделение главной идеи в некоторых работах настолько сложно, что часто сам автор не в состоянии ее обнаружить, и только когда-нибудь кто-то другой сможет ему лучше объяснить, какой же была на самом деле эта главная идея». Этот «кто-то другой», прежде всего, историк. Высказывание Канта придает особый смысл усилиям историков философии. Оно убеждает в том, что для того, кто хочет познать великих мыслителей прошлого, недостаточно изучать их собственные тексты, — полезно дополнить их разработками и комментариями историков.