Сурат - Неофициальная философия

Тут нет ничего военного, хоть орешек знаний и твёрд, но расколоть его поможет примитивная диалектика типа «тезис-антитезис-синтез». Тезисом у нас будет учение о сверхчеловеке, антитезисом – вечное возвращение, а синтезом этих двух – amor fati.

Давайте по порядку.

Так называемое учение о сверхчеловеке это вовсе никакое не учение, а просто идея (на самом деле, мне хочется ввернуть мудреное словечко архетип , но его ведь потом объяснять придется…). Она сводится к тому, что обычный человек это набор норм, стандартов и ГОСТов, которые и мешают ему жить, в то время как совсем ничего не мешает ему выйти за границы этих норм – кроме, разумеется, самих этих границ. Т.е. это такая достаточно абстрактная идеология саморазвития. Чтобы сделать ее эстетически привлекательной, Ницше добавил к ней пафос дегуманизации. Но вот если совсем просто, без красивостей и наворотов, то идея сверхчеловека – это идея саморазвития и самопреодоления. Вот лень тебе делать зарядку по утрам – это нормально, это по-человечески. Или от умных книжек голова болит – это тоже нормально. Или ругаешься с женой каждый день – это тоже общечеловеческая норма. Не любишь пидарасов – и это норма. Смотришь сериалы по телевизору – нормально. Водку пьешь – норма. И так далее. Преодоление таких вот норм и есть воплощение на практике учения о сверхчеловеке. Можно даже сказать, что, сформулировав идеал сверхчеловека, Ницше попытался вернуть к жизни многократно дискредитированный к тому времени идеал святости. Не то чтобы Ницше был колдун до мозга костей, которому лишь бы народ позомбировать. Он знал цену всем этим идеалам, но в то же время отдавал себе отчет, что в диалоге с массами у него нет другого языка, кроме идеологической промывки мозгов. И это вплотную приближает его к формальной стороне неофициальной философии, ибо формально неофициальная философия на добрых пятьдесят процентов состоит из конструктивной идеологии .

А основное отличие Ницше от своего учителя Шопенгауэра состояло в том, что Ницше мыслил идеал сверхчеловека позитивно . Он не видел смысла в том, чтобы развиваться до той стадии, когда угасают желания и воля к жизни, и вообще полагал, что это правильнее именовать деградацией, а не развитием. Буддисты (в конце концов, каждый человек в глубине души буддист) меня поймут, если я скажу, что Шопенгауэр был хинаянщик, а Ницше – махаянщик. Для Шопенгауэра воля к жизни – была главным злом, а Ницше полагал, что вне сансары нет нирваны.

Но не все так просто. Как я уже говорил, учение о сверхчеловеке – это всего лишь тезис философии Ницше. К этому тезису Ницше добавляет антитезис – вечное возвращение – который, казалось бы, должен сводить на нет все эти оптимистические построения.

Точно так же, как и учение о сверхчеловеке, учение о вечном возвращении – это никакое не учение, а всего лишь идея. Идею эту Ницше заимствовал у греков. Навряд ли он понимал её буквально, но это не так уж и важно. Буквально же идея вечного возвращения сводится к тому, что количество атомов во вселенной строго ограничено, и по этой причине строго ограничено и количество их комбинаций. А все, что с нами происходит – это просто смена комбинаций атомов, из которых все мы состоим. И если количество комбинаций атомов пускай и невообразимо велико, но все же строго ограничено, значит, эти комбинации должны не просто повторяться, а повторяться бесконечное число раз. И если вы читаете эти строки сейчас, значит, вы читали их бесконечное число раз в прошлом и будете их читать бесконечное число раз в будущем. Т.е. учение о вечном возвращении, по сути своей, это учение о бессмысленности всякого прогресса. В то время как учение о сверхчеловеке подразумевает именно прогресс.

Но Ницше обнаружил парадоксальную возможность проповедовать обе эти взаимоисключающие идеи одновременно. Он назвал эту возможность amor fati, любовью к судьбе .

Идея сверхчеловека подразумевала преодоление всевозможных границ, которых так много, что их можно преодолевать всю жизнь, ничего существенного при этом не преодолев. Поэтому Ницше указал конкретную границу, пересекая которую человек делает первый шаг к осуществлению идеала сверхчеловека. И эта граница – вечное возвращение, т.е. ясное осознание полной бессмысленности и бесполезности всех этих преодолений и осуществлений .

Конфликт, в который вовлекается таким образом человек, это, по сути, конфликт теории и практики, слова и дела, мысли и воли, знания и жизни. Этой теме Ницше посвятил свою раннюю и совершенно нью-эйджевую книжку «О пользе и вреде истории для жизни», где описал симптомы так называемой исторической болезни . Ну, типа того, что ум – это время, и все это время ум паразитирует на человеке, выпивая из него все соки. Лечить историческую болезнь Ницше предлагал посредством самопознания и пребывания в здесь и сейчас . Т.е.пока листаешь эту книжку, все время кажется что автор обчитался Ошо или Кришнамурти.

В общем, вы уже поняли, что под amor fati философ понимал позитивный творческий похуизм. Типа надо строить светлое будущее, отдавая себе отчет в полной бессмысленности этого занятия, но не падать при этом духом за счет пробужденной анахаты.

Ну, и ладно. Папочку с личным делом Ницше тоже можно закрывать. Единственное, о чем бы я хотел вас предупредить – помните, что Ницше и Шопенгауэр это один и тот же человек. И никогда не читайте только Ницше или только Шопенгауэра, дабы не скатиться в крайности.

Вот так мы и познакомились с отцом нашего ребеночка. Теперь самая пора бегло просмотреть личное дело матери.

Восточными предтечами неофициальной философии были Свами Рамакришнович Вивекананда и Елена Петровна Блаватская. Я уже вижу, как вы за меня краснеете – при чем здесь Блаватская? Да, Елена Петровна родилась в городе, который сейчас называется Днепропетровск, и я тем более в курсе этого, что сам там родился и четверть века прожил. Но Блаватская была посвященной восточных мастеров, следовательно, принадлежала именно тамошней традиции.

Точно так же, как и Шопенгауэр, она предприняла не менее героическую, но более неудачную, попытку синтеза восточной и западной мысли. Однако заслуженное звание предтечи неофициальной философии она гордо носит не только поэтому. Елена Петровна также была основателем знаменитого Теософского общества, на фабрике звезд которого и взошло юное дарование Кришнамурти.

Блаватская была офигенная. Она писала сказки, псевдофилософские талмуды, дурила головы ученым, придумывала тибетских Махатм, с которыми до сих пор находятся на связи не одна сотня контактёров, короче, закрутила такой циклон, что вокруг всё только свистело. Помимо всего прочего, у неё было неслабо развито шестое чувство – я имею в виду чувство юмора, т.е. у неё был полный набор качеств для того, чтобы с ними можно было делать историю. И она её сделала.