Деррида Жак - О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только

Вот почему такой сеанс отнюдь сеансом и не является. Я имею в виду — разделяющимся на части.

А кто же тогда расплачивается?

А никто ни за что не расплачивается.

Как бы кому-то ни хотелось, никому не придется расплачиваться за сеанс Фрейда. Некому будет оплачивать остаток, дополнительный сеанс Фрейда, который сегодня меньше чем когда-либо, может оплатить его сам.

В таком случае возникает вопрос — и он относится не только к проводимой политике, хотя и к ней тоже, — это вопрос общей деконструкции, и именно его я задаю Конфронтасьон , то есть присутствующим, а также по адресу Конфронтасьон — итак, вопрос:

Кто и кому оплатит сеанс Фрейда?

Или, если угодно, поскольку лед тронулся, кто и кому предъявит за это счет?

Аукцион открыт довольно давно, кто больше?

Скажем, то, что я пишу или что меня побуждает писать (в качестве примера, так как существуют не только тексты, на сей раз я имею в виду публикации), очевидно, представило бы в этом плане лишь коммерческое предложение.

Офферта содержит в себе сцену, в которой предпринимаются наперебой попытки занять место За (то есть Знания абсолютного, стенографированного в Glas ), a значит, одновременно все места, и продавца, и покупателя, и оценщика.

Последние годы отмечены процессом пересмотра устоявшихся представлений, ниспровержением великих доктрин и громких имен, чей авторитет считался непреложным. Свою лепту, скромной которую назвать нельзя никак, внес в этот процесс и Жак Деррида, нередко именуемый критиками одним из самых выдающихся умов современной французской философии.

В предлагаемом вашему вниманию произведении данного автора «О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только» интригует все, начиная с заглавия, затем с того, что, как признается автор, «могло бы сойти за предисловие к книге, которую я не написал», и, все более, по мере углубления в текст произведения.

Поначалу непосредственность автора в обращении с такими громкими именами, как Сократ, Платон, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и, наконец, Фрейд, настораживает, непочтительность по отношению к «отцу (дедушке) психоанализа» Фрейду просто-таки озадачивает, а обоснованность его претензий к указанному «основателю движения», подкрепляемая бесчисленными выдержками из работ последнего, свидетельствующих об истинной сущности «науки», «теоретической» обоснованности психоанализа, в конечном счете подкупает и представляется весьма убедительной. Тем более, что Деррида преднамеренно оставляет по ходу анализа рассматриваемые положения и на немецком языке, дабы избежать упреков в искажении буквы и смысла оригинала.

В данном произведении Ж Деррида, основываясь на уклончивых наукообразных определениях, выводимых Фрейдом зачастую кругообразно, одно из другого, для обозначения процессов бессознательного, того, что Фрейд именует «Spekulation», под которой он, разумеется, имеет в виду теоретические выкладки, — приходит к выводу, что данное понятие следует понимать буквально, как спекуляция. Отсюда и малопочтительность к «основоположнику» психоанализа, и употребление таких нелестных характеристик по отношению к нему, как «спекулянт», «махинатор», «шарлатан» и т. д.

Отношение автора к рассматриваемому материалу проявляется, в частности, и в том, что при упоминании о том, что подразумевается под психоанализом, он избегает этого термина, заменяя его словом «анализ». На последних страницах своей работы, обращаясь на встрече «Лицом к лицу» к представителям психоаналитического сообщества, Ж Деррида задал вопрос, а что если, руководствуясь «учением» Фрейда, восполнить существующий пробел, да и подвергнуть анализу самого основоположника, его побудительные мотивы, его психологическое состояние в момент написания той или иной работы, при попытках обоснования того или иного положения так называемого учения.

Поскольку при жизни Фрейду в качестве самого первого «психоаналитика» не довелось оказаться в роли объекта вдумчивого анализа, да и впоследствии, на протяжении многих лет после его смерти, мало кто всерьез задумывался об этом, Ж Деррида, наряду с некоторыми из своих единомышленников, в числе которых Николас Абрахам и Мария Торок, задался целью восполнить такой пробел и представил на суд широкого круга читателей результаты своих изысканий в данном и других произведениях, в ряду которых «Похоронный звон», работа, которая ввергла в уныние поборников психоаналитического движения.

Одним из выводов, напрашивающихся из представленного произведения, является то, что свойство руководствоваться суждениями о чьем-то творчестве или о каком-либо явлении, не ознакомившись с ним досконально, оказывается присущим не только массовому потребителю распространяемой информации, находящемуся в плену у навязываемых ему стереотипов, но в такой же степени и отдельным представителям пресловутой интеллектуальной элиты, в частности, приверженцам психоаналитического движения.

Ж Деррида в своей работе отслеживает «шаг за шагом» (ведущие в никуда) предпринимаемые Фрейдом попытки подвести теоретическую основу под практику того, что он понимает под психоанализом. Дается детальный разбор Фрейдова толкования понятий, навязчивое повторение его пресловутого Fort/da, выведенного на основе наблюдения за игрой с катушкой его маленького внука Эрнста, показывается несостоятельность попыток вывести определение удовольствия, идя от противного, от неудовольствия в работе «По ту сторону принципа удовольствия». Говорить о том, что автору удается развенчать эти и другие Фрейдовы постулаты, в том числе и относительно влечений к смерти, которые непостижимым образом по совместительству оказываются и на страже жизни, было бы не совсем корректно. Автор просто извлекает их на свет, подвергая испытанию логикой, после чего их несостоятельность становится самоочевидною. При этом автор отдает должное Фрейду, который после очередной попытки что-либо обосновать, признается в том, что полной определенности в рассматриваемом вопросе пока достигнуть не удалось, сетуя при этом на недостаточные темпы прогресса науки. Аналогичным образом подходит автор и к Фрейдовым поискам истины, которая ярче всего якобы проявляется, «обитая в вымысле». В качестве иллюстрации к толкованию сновидений о наготе и понятию вуалирования/девуалирования истины Фрейд приводит сказку Андерсена о голом короле, не подозревая о том, что она, как нельзя более правдиво, иллюстрирует ситуацию с самим психоанализом, да и роль самого Фрейда уподобляется королю в этой сказке, ибо, как достаточно убедительно показывает автор, «посвященным» в психоанализ, нет нужды черпать глубоко в «теоретическом наследии» Фрейда, в котором не содержится ничего, кроме спекулятивных рассуждений, так сказать, «наличия отсутствия», тогда как непосвященные, которым недосуг вдаваться в туманные определения, пущенные в оборот Фрейдом, воспринимают психоанализ как явление, недоступное пониманию, по крайней мере, с точки зрения обыденного сознания, в чем они весьма недалеки от истины.