Деррида Жак - О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только

Что же придает импульс дальнейшему продвижению? Почему же подтверждение гипотезы после опровержения всех возражений оказывается недостаточным? Что же вызывает здесь новые вопросы? Кто их навязывает?

В самой сжатости первой главы таится уловка. Начиная с первых строк, Фрейд признал, что восприятие удовольствия/неудовольствия остается таинственным, странным образом непостижимым. Толком никто еще ничего об этом не сказал, ни ученый-психолог, ни философ, ни даже психоаналитик.

Однако мы не можем «избежать» столкновения с этим. В который раз мы не можем этого «избежать» ( vermeiden ). Это «невозможно». А может, стоит попробовать самую открытую, наименее строгую, самую «широко взятую» ( lockerste )гипотезу.

Какова она? Как мне кажется, здесь нужно уделить самое пристальное внимание риторике Фрейда. А заодно и режиссуре, сцене, жестам, движениям, селективной стратегии, суетливой избирательности. Образ действия здесь больше не уподобляется обнадеживающей модели, свойственной науке или философии. Например, здесь Фрейд допускает, что он полностью безоружен относительно того, что же представляет собой удовольствие / неудовольствие, он допускает, что вынужден был прибегнуть к самой «широко взятой» гипотезе, и подытоживает: «Мы решились на…» Wir haben uns entschlossen …

Решились на что? Отдать предпочтение экономической точке зрения и установить с этой точки зрения первое соотношение. Соотношение количественное, а не сущностное. Закономерность, основанная на количестве чего-либо, чья сущность нам неведома (и, более того, что самое поразительно несуразное в таком подходе, чего-либо, чья качественная внешняя сторона или опыт неопределенны с того момента, как удовольствие, мы придем к этому, может восприниматься как неудовольствие), и на количестве энергии (несвязанной энергии — und nicht irgendwie gebundenen — уточняет Фрейд, выделяя это тире), присутствие которой в психической жизни лишь подразумевается. Известно, что такая апелляция к понятию энергии (связанной или свободной) нисколько не облегчает стремление столь тривиально манипулировать собой во Фрейдовом словоблудии. В IV главе Фрейд ссылается на различие, установленное Брейе-ром, между энергией накопления в состоянии покоя (связанной энергией) и энергией высвобождения. Однако он тут же уточняет, что желательно, чтобы такие соотношения как можно дольше оставались «неопределенными». Источником, объединяющим Брейера и Фрейда, является различие между двумя видами энергии, выдвинутое Гельмгольцем исходя из принципа Карно-Клаузиуса и преобразования энергии [33] .

Внутренняя постоянная энергия соответствовала бы сумме свободной и связанной энергии, первая стремилась бы к уменьшению, в то время как другая увеличивалась. Лапланш исходит из того, что Фрейд слишком свободно, с «вопиющей некорректностью» интерпретировал высказывания, которые заимствовал, в частности преобразуя «свободное» от «свободно употребляемого» в «свободно перемещаемое».

Давайте отложим в сторону все проблемы, возникшие в связи с заимствованием этой энергетической «модели», если это называть заимствованием и если мы полагаем, что улавливаем суть того, о чем в этом «заимствовании» говорится. Раз уже заимствование произведено, в том числе и в этой гипотезе, волей-неволей приходится констатировать, что введение термина энергии в соотношение, предложенное Фрейдом, не обходится без осложнения внутреннего и притом существенного. В чем же состоит принцип этого соотношения? Неудовольствие будто бы соответствует увеличению, удовольствие — уменьшению количества энергии (свободной). Но это соотношение не является ни простым соотношением ( einfaches Verhältnis )между двумя силами, силой восприятия и силой преобразования энергии, ни их прямой пропорцией ( direkte Proportionalität ). Эта не-простота и не-прямота таят в себе неисчерпаемый резерв для спекуляций с момента возникновения самой этой «широко взятой» гипотезы. В этом резерве не содержится никаких существенных богатств, лишь нагромождение башен и изобилие острых углов, нескончаемых дифференциальных уловок. Время тоже не должно при этом оставаться в стороне. Оно не является общей формой, однородным элементом этой дифференциальности — мы, скорее, думаем о том, чтобы оттолкнуться от этой дифференциальной гетерогенности, — но с ним необходимо считаться. Весьма вероятно, отмечает Фрейд, что при этом «решающим» фактором является степень увеличения или уменьшения энергии «во времени», в определенный отрезок времени.

Перед упоминанием Шопенгауэра и Ницше в Selbstdarstellung приводилось имя Фехнера: на сей раз хвала и признание долга без заявления об избежании, и вступление в права наследства. Фехнер, «исследователь, обладающий проницательным взглядом», призывается в поддержку гипотезы. В 1873 году он уже ввел в психофизический закон то, что любое движение сопровождается удовольствием по мере приближения к полной стабильности и неудовольствием, если оно сверх известной границы отклоняется от него к нестабильности. В этом продолжительном цитировании Фехнера Фрейд отказывается, и похоже навсегда, от намека на «определенную зону эстетической индифферентности» между двумя границами. Здесь как бы пролегает некая свободная зона, территория свободного обмена для беспрепятственного спекулятивного движения туда и обратно, похоже, не так ли? Нечто вроде инстанции, которую я бы назвал « duty free », поставляющей на основе эквивалентного обмена разрешенный к вывозу контрабандный товар, этакая идеальная граница, с какой стороны ни погляди? Более или менее идеальная.

Во всяком случае почти тотчас отмечая, что психический аппарат представляет «частный случай» принципа Фехнера, Фрейд из этого заключает, что принцип удовольствия основывается на принципе постоянства, того самого, который и был выведен по кругообразной траектории с помощью тех же фактов, что и навязали нам веру в принцип удовольствия: психический аппарат стремится поддерживать количество имеющегося в нем возбуждения на как можно низком или по меньшей мере постоянном уровне.

Вот так принцип удовольствия и нашел себе подтверждение во всем своем верховенстве ( Herrschaft ,утверждает Фрейд, и мы принимаем это к сведению).

Первое возражение. Говоря о верховенстве, Фрейд притворялся или верил в это по-настоящему? Только полнейшая логическая завершенность демонстрации или тезиса могла бы в конечном счете определить логико-риторическую ценность такого возражения. Если бы такая завершенность в конечном итоге не была достигнута либо если бы она не поддавалась четкому определению на основании заданных и заранее оговоренных критериев, тогда различие между мнимым и настоящим полностью бы от нас ускользнуло, как оно, по-видимому, ускользнуло и от самого «автора» в том плане, что он оказался бы в таком же положении, что и мы.