Лао-цзы - Дао дэ цзин

Лао-цзы развивает свою любимую тему целостной практики и целостного видения мира, так что Хэшан-гун выбирает в качестве заголовка данного речения ключевое понятие даосизма – «неделание». Для мудреца, который приникает к средоточию мирового круговорота и последней глубине своего опыта, всякое действие – крайность, всякое слово – лишнее. Вот лучшее предостережение всем реформаторам: тот, кто живет «сердцевиной» бытия, не имеет точки опоры, чтобы перевернуть мир. Последнее столетие преподнесло человечеству один серьезный урок: невозможно уговорами или принуждением переделать кого бы то ни было. Действовать таким образом – это наивность, легко переходящая в преступление. Но мудрый может открыть сердце открытости бытия и вместить в себя мир. Самое же поразительное в даосском видении – это, пожалуй, то, что в пределе предметной деятельности человека, где работа уже неотличима от творчества и действие сливается с состоянием, труд, искусство и ритуал предстают как одно нераздельное целое, и это единство наглядно воплощается в ритуальных сосудах для жертвоприношения. Такова даосская версия утопии «органопроекции» человечества.

Комментарий Ван Юаньцзэ: «Мудрый сердцем пребывает в согласии с отсутствующим, дабы соответствовать всем переменам. В деяниях своих он свободен от озабоченности: так зеркало отражает предметы. Прочие же люди полагают, что обладают наличным, попусту всматриваясь во внешние образы, а желая обладать радостью, не могут испытывать ее».

Комментарий Ван Би: «Природа всех вещей – это то, что таково само по себе. Eй можно следовать, но ее нельзя сделать, в нее можно вникать, но ее нельзя удерживать. У вещей природа неизменна, а когда пытаются сотворить, губят ее. Вещи приходят и уходят, а когда пытаются удержать их, теряют. Премудрый человек постигает то, что таково само по себе, приходит к природе и прозревает закон всего сущего, поэтому он следует и ничего не делает, принимает – и ничего не навязывает, устраняет все, что ввергает в заблуждение, и отбрасывает все, что рождает соблазны. Поэтому его сердце не ведает смущения, а природа вещей претворяется сама собой».

Разъяснение Цао Синьи: «Люди более всего почитают власть над миром, как же могут смягчиться их сердца? Поэтому Лао-цзы пресек человеческую алчность, заявив, что божественным предметом нельзя владеть в одиночку. Этот божественный предмет есть покой и благополучие народа; если им пользоваться в своих корыстных интересах, непременно навлечешь на себя всеобщее озлобление. Ум одного человека крайне ограничен, а событий в мире – бесчисленное множество. Как может один человек иметь диктаторские права над целым миром? Вот почему древние мудрецы отбирали на службу достойных и способных и обучали их управлять миром как божественным предметом».

1. Комментаторы расходятся в толковании первой строки. По мнению Ван Би, в ней говорится о подданном, который помогает правителю идти праведным Путем. Мнение Ван Би принято большинством переводчиков. Хэшан-гун же полагает, что здесь имеется в виду сам правитель, который «может подкрепить свое правление праведным Путем». Предлагаемый перевод отчасти сохраняет двусмысленность оригинала.

2. Вторую строку Хэшан-гун и Ван Би трактуют как самостоятельное позитивное суждение: «В делах своих желают возвратиться к недеянию» (Ван Би), «В делах своих берут ответственность на себя, не укоряют других» (Хэшан-гун). Начиная с Ли Сичжая, комментаторы расценивают данную фразу как предупреждение о возмездии за злодеяния. Подобная трактовка больше соответствует контексту.

3. Строка 4 отсутствует в мавандуйских и ряде других древних списков. Некоторые старые толкователи считали ее комментарием к предыдущей строке.

4. В 5-й строке слово «стратег» добавлено по смыслу. Интересно, что в военном каноне «Сунь-цзы» идеальный полководец обычно называется именно «искусным» ( шань ).

5. В 6-й строке «плод» – буквальное значение знака го , который в древнем словаре «Эр я» прямо трактуется как «победа», а в западных переводах обычно передается словами «результат», «успех» и т. п. Между тем сам выбор слова «плод» примечателен, ведь речь идет о процессе как бы органического «вызревания» успеха. Цао Синьи подчеркивает, что здесь речь идет именно о плоде, который «снаружи сладок, а внутри хранит человечность».

6. Строки 8 – 12 в переводе Д. Лау выдержаны в повелительном наклонении: «Доводи дело до завершения, но не кичись…» и т. д. Это одна из возможных интерпретаций.

7. Строка 11 может быть прочитана иначе, если видеть в последнем знаке финальную частицу: «Он одерживает победу, но не держится за нее». Следующая строка как раз указывает на это (Цзяо Хун, правда, энергично отвергает такое прочтение). В мавандуйских списках данная фраза записана несколько иначе и, по-видимому, имеет именно такой смысл. Она гласит: «Он достигает победы, но из-за этого не пребывает в ней» (то есть не отождествляет себя с ней).

8. В 13-й строке употреблен особый знак чжуан , который, по всей видимости, указывает здесь на искусственно наращенную или поддерживаемую силу. Ван Би трактует его как «своевольное применение военной силы», а Хэшан-гун – как «высшую точку расцвета», после которой наступает увядание. Самый лаконичный перевод этой строки принадлежит К. Ларру: «Сила делает дряхлым».

9. В конце последней строки в традиционном тексте стоит знак «кончаться». Тем не менее в ряде древних списков здесь фигурирует именно слово «погибнуть» (по начертанию сходное со словом «кончаться»).

10. В данной главе рифмуются строки 1 – 2 и 3 – 5.

Даосский идеал бесстрастного мудреца и его «недеяния» позволяет радикально разрешить проблему войны, парадоксальным образом соединив последовательный пацифизм с эффективной военной стратегией. Мудрый не воюет и не соперничает, потому что каждым своим действием удостоверяет цельность бытия. Он никому ничего не противопоставляет – он только следует неизмеримому круговороту всеединства, вечно (не)возврашающегося к себе. Он отступает – но только для того, чтобы преобразить поступательное движение в возвратное и тем самым ввести противника в поток бытия, отняв у него его произвол, подчинив его высшей гармонии. Напротив, всякое произвольное и насильственное, противоречащее этому великому потоку действие по определению обречено на неудачу. Одним словом, быть-с-миром – это и способ наставлять людей, и само наставление, и секрет успеха в мире. Таков смысл китайского понятия «добродетели» как силы сплочения людей. Он лежит в основе традиционной военной стратегии Китая и всей системы личного совершенствования посредством боевых искусств. Эту истину без преувеличения можно назвать одним из самых глубоких прозрений китайской мудрости.