Жан Грав - Будущее общество

В первоначальных стадиях истории человечества, вероятно, очень мало интересовались теорией ценности, и первые шаги торговли были очень просты. Если человек нуждался в каком-либо предмете, то должен был его занять у товарища, у которого он имелся, под условием оказать ему в свою очередь позднее какую-нибудь услугу, не задаваясь вопросом, получает ли он больше или меньше того, что может дать. Вероятно, только позднее, когда уже сложилось понятие о личном присвоении, или может быть потому, что владелец, испытывая сам сильное влечение к желаемому предмету, соглашался его уступить только в обмен на другой предмет, пробудивший у него более сильное желание владеть этим другим предметом, люди стали обменивать один предмет на другой и желать чего либо в обмен на то, что давали.

В конце концов стали чувствовать необходимость назначить предметам определенную стоимость для того, чтобы урегулировать сделки и облегчить обмен.

Некоторые предметы были избраны единицами меры при определении стоимости вещей, могущих обмениваться. Таким-то образом, например, Гудзонская Компания требует столько-то бобровых шкур за одно ружье, топор и т. д., или столько-то шкур низшего качества за одну шкуру бобра. В некоторых странах Африки один невольник стоит столько-то метров бумажной ткани, столько-то ниток жемчуга или ценных раковин; в других местностях меновой стоимостью его служат корова, слоновый клык, кое-где даже женщина. Экономисты утверждают, что изобретение единицы меры ценности было большим прогрессом.

Если не было найдено ничего лучшего, то очевидно, это был прогресс по сравнению с тем, что существовало раньше, но когда принялись совершенствовать аппарат, то оказалось, что из него вышло отличное средство для эксплуатации других. И поэтому он вскоре сделался недостаточным.

Разрубленная на куски корова еще сохраняет некоторую продажную ценность, но она не остается в этой форме способной обмениваться бесконечно; женщина, невольник, какова бы ни была ценность их, когда они здоровы, не имеют ее более, если бы кто-нибудь вздумал их разрубить на части; требовалось найти более практичное выражение ценности, которая могла бы делиться и оставаться невредимой при бесконечных переходах из рук в руки, т. е. обратились к раковинам, военным или земледельческим инструментам, более или менее драгоценным металлам, затем после многих опытов и попыток придумана была — золотая, серебряная и медная монета, снабженная каким-нибудь изображением, и имеющая более или менее постоянную ценность, которая должна была отныне служить основой сделок.

С ростом прогресса, с увеличением количества торговых сделок явилась необходимость найти более удобное и менее громоздкое выражение ценности самых денег, которые были только изображением других ценностей, и тогда появились банковые билеты, чеки, тратты, акции и другие ценные бумаги. Мы увидим далее, что это усложнило обмен, вместо того, чтобы его упростить, и помогло тем, кому удалось уже начать свою эксплуатацию, обмануть других, которым они служили посредниками, и присвоить себе под названием „комиссионное вознаграждение” некоторую часть ценности, отнимаемой у производителей и покупателей.

Но не все, что служит потреблению человека, есть исключительный продукт одного его труда. Металлы, дерево, плоды, мясо и проч., кроме того, что они подвергались труду человека и воплотили в себе стоимость его, имели еще раньше присущую им ценность которую они получали от одних естественных сил природы, всегда действующих на земном шаре, и которая получается от свободного химического соединения составных элементов, находящихся повсюду на земле, в воздухе и в воде. Отсюда следует, что тот, кто захватывает естественные продукты, чтобы ими торговать, захватывает ценность, ему не принадлежащую, ибо он может это сделать, только ссылаясь на право собственности, право фиктивное, искусственное, которое ему позволяет удерживать часть земного шара, вопреки всеобщему договору, и проистекает из грубой силы, завоевания, грабежа, воровства и обмана.

Человек, захватывающий то, в чем он не имеет непосредственной надобности, обкрадывает другого, который в этом нуждается. Можно назвать вознаграждением барыш, извлекаемый посредником из своих услуг, но если целый ряд получек указанного вознаграждения допускает накопление денег, то барыш является кражей, которую посредник совершает у тех, кто прибегает к его услугам.

Собственность и ценность являются не „естественными законами”, но произвольными следствиями уродливой социальной организации, и выводы экономистов, кажущиеся такими логичными, лишены основания. То что капитал извлекает — под видом ли ренты, или процентов — из средств производства, им захваченных, оправдывается только узаконением первого воровства. Когда капиталисты докажут право личного присвоения, они должны будут еще доказать право эксплуатировать других, но до сих пор, хотя они много спорили, но ничего не доказали; следовательно, да будет нам позволено сказать им, что их система опровергнута.

Они пытаются защититься, утверждая, что меновая ценность необходима для облегчения сношений и обмена, что общество не может существовать без уравновешивающей власти, что без возможности присваивать продукты в личную собственность, погибнет всякая человеческая деятельность. Мы видели уже и еще увидим, чего стоят все эти утверждения.

Так как экономисты признанные — если не привиллегированные и патентованные — защитники буржуазного строя, то мы имели бы право не слишком долго останавливаться на их утверждениях и отрицаниях, но некоторые социалисты, желающие также казаться очень учеными, стараются преподнести нам то же блюдо, но под другим соусом. Они тоже сомневаются, что человечество не может существовать, если будут уничтожены меновая ценность и власть, призванная регулировать конкурренцию. Посмотрим же, как до сих пор регулировалась ценность.

Мы знаем, что в производство предмета входит часть сил природы, которые не принадлежат никому, — а следовательно, принадлежат всему миру; — таким образом первое воровство совершают те, кто присваивает себе монополию над предметом, для перепродажи его другим. Мы увидим в следующей главе, что рабочая сила, затраченная на производство предмета, точно также не поддается оценке, и что она варьирует в цене, сообразно воле капиталиста и обстоятельствам, в которых находится рабочий.

Сообразно тому, много ли, или мало данного продукта на рынке ценность его понижается или повышается. Известно же, что искусственные повышения или понижения вызываются произвольно дельцами, и те наводняют рынок или скупают до чиста все продукты, либо в видах спекуляции, или просто ради того, чтобы раздавить конкуррента, который их стесняет. Ценность предметов, следовательно, совершенно произвольна и не основана ни на какой логике.