Назип Хамитов - Философия одиночества

Но на этом пути обретение пола невозможно. Поэтому революция, эта динамическая и жестокая женственность, болезненное торжество социальной диалектики, требует для Ленина иной коллективной женственности — женственности статичной, укорененной в бытии. Такая женственность должна быть не только в будущем, но и в настоящем. Она должна быть не только мечтой и идеалом, но и реальностью, это дает шанс обрести любовь и пол.

Подобной женственностью для Ленина становится партия. Партия — есть воплощение идеала и островок постреволюционного будущего. Ленин вступает в мистический брак с партией, создавая и все больше влюбляясь в ее образ. Партия должна быть целостна и она должна иметь целостное мировоззрение — этого влюбленный и властный мужчина всегда требует от женщины. Единство мужчины с такой женщиной означает рождение жизнеспособного нового и его победу над миром. В этом смысле весьма показательны слова Н. Бердяева — мыслителя, который наиболее близко подошел к разгадке тайны Ленина:

«Целью Ленина, которую он преследовал с необычайной последовательностью, было создание сильной партии, представляющей хорошо организованное и железно-дисциплинированное меньшинство, опирающееся на цельное революционно-марксистское миросозерцание. Партия должна иметь доктрину, в которой ничего нельзя изменить, и она должна готовить диктатуру над всей полнотой жизни» [17] Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. — М. 1990. С. 98–99. .

Итак, партия для Ленина есть одновременно детище и возлюбленная. Но, развиваясь, эта возлюбленная утрачивает женские и обретает мужские черты. В ней растет волюнтаристическое начало. Ленин радуется воле партии и страшится ее. Исходя из интересов революции, необходимо мужское, сильное начало, и вместе с тем ему необходимо подчинение партии — для утверждения себя как мужчины и воли. Фракции и ереси решительно отсекаются Лениным, хотя в глубине души он не может не чувствовать, что партия теряет волю и творческий порыв.

Противоречие раздирает Ленина. Реальное разрешение этого противоречия — в преодолении влечения к неперсональному и перенос его на личность. Ленину необходимо преодолеть эротическое тяготение к коллективу, уничтожающее сущность эротизма и любви.

Однако Ленин оказывается неспособным на это. Единственным выходом для него становится наделение партии средним полом, которое закрепляет его собственное среднеполое бытие и окончательно уничтожает тягу к действительной эротической жизни. И это приводит к удивительному единству партии — за счет отсечения всего нестандартного, волевого и яркого — и процветанию среднего дисциплинированного типа.

«Когда Луначарский попробовал заговорить о богоискательстве и богостроительстве, — пишет Бердяев, — то, хотя это носило совершенно атеистический характер, Ленин с яростью набросился на Луначарского, который принадлежал к фракции большевиков. Луначарский вносил усложнение в целостное марксистское миросозерцание, он не был диалектическим материалистом, этого было достаточно для его отлучения» [18] Там же. — С. 98. .

Единство-селекция посредственностей нагнетает одиночество вождя большевиков в усредненной массе, ибо одноименные заряды отталкиваются. Безусловно, это не означает непосредственное отторжение — наоборот, как мы увидели выше, одноименность приводит к укреплению материального единства — нет, речь идет о глубинном метафизическом разъединении, приводящем к одиночеству связанных нетворческим и неэротическим делом, делом, лишенным любви и свободы. Подобное одиночество лишь через несколько поколений может привести к материальному распаду, но оно обязательно приведет к нему…

Сказанное порождает аналогию Ленина и Канта, ибо Кант так же находится по ту сторону женского и мужского.

Ленин — это Кант эпохи пролетарских революций. Их объединяет последовательный рационализм и критицизм. Они близки в своей неспособности пережить экзистенциальное потрясение от встречи с женщиной.

Однако это лишь частично так. Кант гораздо эротичнее Ленина, он имеет представление о женственности как мудрости — высшее эротическое переживание, свойственное всем философам. Оно было впоследствии доведено Владимиром Соловьевым до учения о Божественной Софии.

Ленин практически лишен такого переживания эротической жизни. Он сужает женственность до революционного действования и единения действующих — совершающих насилие над действительностью. Женственность для Ленина представляется жестким и силовым началом и, одновременно — покоряющимся и несвободным. Эти черты женственности мы можем найти в древних языческих культах Кибеллы — богини, требующей жестокости и человеческого страдания, взирая на них равнодушными глазами материи-прародительницы…

Мистическое соединение с женственностью-мудростью представляется Ленину идеалистическим бредом, все его внеэротическое существование восстает против этого. Отсюда чуждость Ленина духовной и философской элите, приводящая к удивительной направленности, цельности и узости мировоззрения, в котором число ответов невелико, но все же превышает число вопросов. Поэтому в пределах мировоззрения Ленина философия легко переходит в идеологию, а идеология столь же просто становится религией.

Бердяев пишет «Тоталитарный марксизм, диалектический марксизм есть абсолютная истина. Эта абсолютная истина есть орудие революции и организации диктатуры. Но учение, обосновывающее тоталитарную доктрину, охватывающую всю полноту жизни — не только политику и экономику, но и мысль, и сознание, и все творчество культуры — может быть лишь предметом веры» [19] Там же. — С. 100. .

Материалистическая диалектика Маркса, Энгельса и Плеханова еще не до конца отчуждена от философии, диалектический материализм Ленина и Сталина находится в абсолютном и агрессивном одиночестве по отношению к миру философии, больше того, к миру культуры.

В мировоззрении Ленина, извергающем неприязнь ко всему эротическому и андрогинному, искажаются и в то же время достигают мучительной ясности прежние черты российской революционной интеллигенции: «жажда социальной справедливости и равенства, признание классов трудящихся высшим человеческим типом, — подозрительное и враждебное отношение к культурной элите, исключительная посюсторонность, отрицание духа и духовных ценностей, придание материализму почти теологического характера» [20] Там же. .

Неспособность к эротическим переживаниям и любви приводит Ленина к неспособности постижения идеи вечности и абсолютности духовного — к неспособности постижения идеи Бога и индивидуального бессмертия. Именно поэтому Ленин уже в отрочестве осознанно и самостоятельно становится атеистом.