Назип Хамитов - Философия одиночества

Взрослея, мы всегда хотим найти странность в наших родителях, ибо нам мучительно тяжело видеть, как они теряют исключительность, наполнявшую наше детство, и превращаются в таких как все. Взрослея, мы хотим видеть родителей странными, ибо хотим продолжать уважать их.

Нам нужна странность, которую не заменяет даже успех.

Нам нужна странность родителей, чтобы мы и они не остались в одиночестве.

Поэтому странная мать не есть плохая мать. Часто она рассеянная и неумелая мать, но это почти всегда компенсируется глубиной ее личности…

Род осуждает странную мать, променявшую семью и воспитание детей на творчество за пределами семьи. Он осуждает ее за то, что она выбирает одиночество-отстранение от ребенка и семьи во имя свободы творчества.

Род смиряется лишь в случае однозначного социального успеха ее творчества.

В этом случае род относится к странной матери снисходительно-иронично.

Странная мать несет в себе тайну, которую ребенок должен разгадать, став взрослым…

Можно предположить, что все те мужчины, которые после развода пытаются оставить детей у себя, обладают выраженными чертами психики женщины. Далее, можно предположить, что все те женщины, которые соглашаются на это, обладают достаточным числом мужских черт психики. Сам факт передачи ребенка мужчине говорит:

между такой женщиной и таким мужчиной есть определенная гармония и понимание. Это делает непонятной причину их развода. Остается предположить, что именно ребенок нарушает прежнее единство женственного мужчины и мужественной женщины.

Однако добровольная передача женщиной ребенка его отцу при разводе не обязательно означает ее психологическую подобность мужчине. Ситуация может быть прямо противоположной — женщина желает найти мужчину более мужественного, чем ее муж. Подобное желание делает несущественным все остальное. Таков пример жизни Бриджит Нильсен.

Итак, отец, оставивший себе ребенка, почти всегда женственен, мать же не обязательно мужественна. Она может быть мужественной, но она может быть и тоскующей женственностью, и тем, что выше мы назвали странной матерью — женщиной, в которой сочетаются мужские и женские черты.

Забота одинокого отца о детях никогда не заменит женское влияние на детей. Отсутствие андрогинного единства отца с женщиной деформирует психику детей гораздо сильнее, чем в случае с одинокой матерью. Любовь одинокого отца к ребенку может быть еще более слепой и жестокой. Отошедший от глубинных интересов Духа и внесемейной жизни, он теряет мужской пол, а вместе с ним — грядущее уважение детей…

Безусловно, возможна экстремальная ситуация вдовца, когда принятие женских обязанностей есть моральный долг. Однако, если это принятие становится самодовлеющим, (вплоть до изменения психологии пола), оно не принесет детям счастья.

Но феномен одинокого отца часто возникает и в нормальной семье. Отец, в отличие от матери, всегда болезненней переносит отчуждение от подросших детей. Мать удовлетворяет то, что она становится бабушкой и получает внуков.

Когда же отец становится одиноким в присутствии своих детей, его не спасают внуки. В большинстве это касается мужчин, увлеченных делом и желающих найти в детях его искренних продолжателей. То же самое мы можем сказать и о странной матери.

Равнодушие детей к делу отца приводит к обессмысливанию для него семейной жизни.

Призрак старости всегда рождает в нас беспокойство. Этот призрак может прийти к нам в любом возрасте, но особенно настойчиво он преследует нас в то время, когда мы начинаем утрачивать телесные признаки юности. Мужчины воспринимают это спокойней, женщины почти всегда приходят в ужас, не желая смириться с жестокостью времени.

Призрак старости для женщины — это призрак сексуального и эротического одиночества. Это призрак зимы эроса. Старение забирает у женщины возможность рожать детей и очаровывать мужчин природной свежестью. На первый план выступают артистизм и элегантность. Не случайно промежуток между взрослостью и старостью называется для женщины элегантным возрастом. Противопоставить старению можно только дух и душу. Оно всегда останавливается перед умом, искусством и способностью любить. Очень важно неприятие старения как доминирующей реальности и противопоставление ему внутренней молодости. Внутренняя молодость женщины есть ее душевность и женственность. В большинстве своем мужчины ценят в женщине не юность, а женственность.

Именно женственность как душевность вызывает к жизни те духовные и творческие силы, которые сражаются со старением и побеждают его.

Преодоление чувства старения для мужчины возможно через развитие мужественности. Мужественность как условие эротизма отгоняет старение и сохраняет молодость, точнее, отгоняет чувство старения, но само старение всегда приходит вслед за своим чувством, более того, оно и есть это чувство. Впрочем, если старение понимать не как увядание, а как умудрение, то оно не только не противостоит молодости, но и одухотворяет ее, выводя из временной зависимости в свободу Вечности. И переход от старения к старости может парадоксально усилить молодость…

Об этом будет рассказано в третьей главе этой части.

Ощущение старения может и должно быть заменено переживанием зрелости. В данной ситуации зрелость рассматривается как психическое равновесие внутри себя, ощущение себя личностью, побеждающей в жизненной борьбе и оседлавшей жизненный максимум. Такая зрелость не отчуждена от действительной молодости, более того, не есть ее следствие, а является предпосылкой.

Речь идет не только об осенних натурах, расцветающих после сорока, здесь говорится практически обо всех. Замена старения нарастающей зрелостью — нравственный долг перед собой. Безусловно, это возможно только в том случае, если за чертой старения и старости лежит не химическое разложение Я, а его Новое Бытие. Переживание индивидуального бессмертия есть самое мощное условие преодоления старения как увядания и обессмысливания бытия.

Старость, завершающая взрослость как ее сморщенная карикатура, всегда есть потеря смысла взрослости. Такая старость есть одиночество-отстранение от прежней полноты бытия. Она может найти себя лишь в создании устных и письменных мемуаров, но это лишь тень прежней жизни и ее смысла.