Георг Лукач - О двух типах художников

Это противоречие чрезвычайно усложняет непосредственное воздействие капиталистического способа производства на сознание людей. Вследствие него, в стихийности, то есть в исключительно прямом отношении к непосредственному объекту, неизбежно должно содержаться, с одной стороны, влияние анархических тенденций системы (оставшейся в целом непонятой), а с другой стороны, влияние строгой, авторитарно замкнутой, автоматичной имманентности отдельных предприятий (объективная связь которой со всей капиталистической системой также остается непознанной). Сочетание этих двух составных частей бывает неодинаковым; но почти всегда они выступают совместно.

Если рассматривать тип капиталистического бюрократа в узком смысле слова, в нем обнаружатся, прежде всего, черты механичности, автоматизма. Это относится не только к низшим служащим (почтовым чиновникам, кассирам я т. д.), но, в очень большой мере, также и к их высокопоставленным начальникам. Макс Вебер сказал однажды, что капитализм относится к суду, как к автомату, в одно отверстие которого вкладывается "юридический случай", с тем чтобы из другого отверстия вышло "решение"; ясно, при этом, что "решение" заранее и рационально (предусмотрело. На первый взгляд, такая регулярность прямо противоположна стихийности.

Но надо быть весьма близоруким, чтобы не распознать в этом явлении полного подчинения стихии. Тот же Макс Вебер, характеризуя бюрократизм, описывает, в чем состоит гордость и честь бюрократа: если ему поручено дело, содержание которого противоречит его собственным взглядам, он все-таки старается изо всех сил наполнить, что требуется, в точности и с соблюдением всех канцелярских тонкостей, судейских уловок и обрядов. Делю, связь которого с совокупностью общественных отношений с самого начала была для него неясна, во время работы приобретает в ело глазах вполне самодовлеющее и изолированное бытие. Реализация становится формально-артистическим заданием.

Объективно эта "имманентность" определена сущностью всего общества в целом, его экономикой и классовой борьбой; однако воздействие этих сил на поведение отдельных участников аппарата капиталистической эксплоатация происходит в ферме стихийной. Истинное общественное содержание жизни почти полностью исчезает из сознания тех людей, чья повседневная деятельность состоит в том, чтобы служить орудием капитализма. Именно эта стихийная "имманентность", — то есть исключительно непосредственное отношение человекa к предмету его труда и, вместе с тем, изоляция, замкнутость в себе каждого отдельного делового акта, — лучше всего обеспечивает функционирование капиталистического общественного и государственного аппарата и формирует тип бюрократа, идеального с капиталистической точки зрения.

Мы очертили общий вид, который, естественно, предполагает существование множества различнейших "подвидов": от совершен- но бессознательного "колесика" большой машины, то есть от человека, отдающегося всей душой (вернее, со всем бездушием) сталийному ходу вещей, до "артистов" и "моралистов" бюрократизма. "Артистизм" в этом смысле есть не что иное, как формальный порядок. Вспомним хотя бы остроумного дипломата Билибина, о котором Л. Толстой пишет:

"Он работал одинаково, хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос "зачем?", а вопрос "как?" В чем состояла дипломатическое дело, ему было, все ровно; не составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение, в этом он находил большое удовольствие".

Наряду с таким "артистизмом" (приближающимся к теории и практике "искусства для искусства") есть еще и "моральный пафос" бюрократизма. Ограничимся одним характерным примером. Кант, (приводя уже сам по себе бюрократический девиз: "fiat justicia pereat mundus" (пусть погибнет мир, но свершится правосудие), дает ему такой гротескный оборот: "Если бы даже гражданское общество с согласия всех его членов распадалось на части… то прежде, чем это свершится, должен быть казнен последний убийца, находящийся в тюрьма, чтобы каждый восчувствовал, чего заслуживает его преступление".

Узкий бюрократизм этой точки зрения встретил возражение и в буржуазной литературе. Детали этой критики нам мало интересны в данной связи; много важнее вызвавшие ее общественные условия. Французская революция с такой силой выдвинула на первый план общенациональные и народные требования, что на известное время и в некоторых пунктах бюрократическое отношение людей к их деятельности теряло свою непроницаемую цельность даже в государственном аппарате.

Мы считали нелишним об этом запомнить, так как этот факт показывает, с одной стороны, что понятие "бюрократизм" несравненно шире понятия "чиновники", с другой же стороны, он показывает, что даже в буржуазном обществе бюрократический подход к своей деятельности не составляет все же фатального удела каждого из чиновников. Великий историк французского — общества Бальзак рисует примечательные случаи воодушевленной работы, стремящейся охватить самую суть дела, взятые из жизни наполеоновских чиновников. Но Бридо умирает в юном возрасте на своем служебном посту, а Рабурдэн терпит трагикомический крах, пытаясь во времена реставрации организовать работу министерства в соответствии с интересами общества и вразрез со стихийным ходом бюрократического учреждения.

Буржуазное общество возвышается над своей "нормальной" стихийностью лишь во время больших переворотов, и то лишь в форме исключений, имеющих симптоматическое значение. Кратковременность таких попыток, остающихся "без последствий", доказывает непобедимость бюрократизма в буржуазном обществе; объективные экономические силы обусловливают его возникновение и воспроизводство в массовом масштабе, как завершение различнейших тенденций; классовые интересы буржуазии требуют его поддержания во что бы то ни стало.

Этот союз классовых интересов буржуазии и бюрократического духа не следует себе представлять чересчур однолинейно и просто. Энгельс, объясняя капиталистическим разделением труда появление профессиональных юристов, говорит, что здесь была открыта новая область, "которая, при всей своей обшей зависимости от производства и торговли, все же обладает особой способностью обратно воздействовать на эти области" [7] К. Маркс в Ф. Энгельс. Письма. 1931. Соцэкгиз. Стр. 382. . Стихийная "имманентность" этой специфической области (и других, ей подобных и возникших вследствие сходных причин) может иногда приводить к острым столкновениям; именно тот бюрократ, который "философски углубляет" и возвеличивает "особые законы" своей профессии и торжественно верит в ее высокую нравственность, легко может попасть в положение, когда его поступки будут "противоречить классовым интересам капиталистов. И все же, чем бы yи кончались отдельные конфликты, они нисколько не опровергают того, что любая бюрократия, образовавшаяся на основе капиталистическогo разделения труда, служит укреплению власти капиталистов как класса.