Георг Лукач - Исторический роман

"Это так и должно быть в произведении чисто эпического, характера, где главное лицо служит только внешним центром развивающегося события и где оно может отличаться только общечеловеческими чертами, заслуживающими нашего человеческого участия: ибо герой эпопеи есть сама жизнь, а не человек! В эпопее событие, так сказать, подавляет собой человека, заслоняет своим величием и своей огромностью личность человеческую, отвлекает от нее наше внимание своим собственным интересом, разнообразием и множеством своих картин" [5] Белинский. Разделение поэзии на роды и виды. .

Белинский глубоко прав, подчеркивая чисто эпический характер романов Вальтер Скотта. Во всей истории романа, — быть может, за исключением Фенимора Купера и Льва Толстого, — нет произведений, настолько близких к старому эпосу. Как мы увидим, эта эпичность теснейшим образом связана с исторической тематикой, притом не просто с обращением к истории вообще, а с особенностью исторической тематики Скотта, — т. е. с выбором таких периодов и таких общественных слоев, которые дают наибольший материал для изображения самодеятельности людей, непосредственной общественности и публичности жизни в духе греческого эпоса. Это делает Вальтер Скотта великим, эпическим писателем той "героической древности", в которой и берет свое начало подлинная эпичность (как ее понимают Вико и Гегель). Позднее мы покажем, что народность Вальтер Скотта как художника тоже связана с подлинно эпическим характером его тематики и способа художественного изображения.

Произведения Вальтер Скотта нисколько не похожи на попытки современных нам буржуазных писателей гальванизировать старый эпос и искусственно возродить его форму: нет, это самые настоящие романы. Хотя они тематически очень часто углубляются в старые времена, в "героическую эпоху", эпоху "детства человечества", художественно они принадлежат к поре "возмужания" и прогрессирующего торжества жизненной прозы. Это имеет большое внутреннее значение для композиции романа и концепции скоттовского "героя". Герой его романов, в своем роде, так же типичен для этого жанра, как типичны Ахиллес или Одиссей для подлинной героической эпопеи. Именно тогда, когда роман, как у Вальтер Скотта, больше всего приближается к эпосу, различие этих двух типов героя проливает наиболее. яркий свет на решающее различие между эпосом и романом. Эпические герои, — говорит Гегель, — это "цельные индивиды, которые блестяще соединяют в себе все то, что рассеяно по частям в национальном характере, и остаются при этом великими, свободными, человечески прекрасными характерами". Поэтому "такие главные лица получают право " быть поставленными на вершину и рассматривать важнейшие события в связи со своей индивидуальностью" [6] Aesthetic(Glockner), III, 362 и 363. . Главные фигуры Вальтер Скотта — тоже национально-типические характеры, но они уже не представляют собой обобщающих вершин, а только честную посредственность. Те были национальными героями жизни, воспринимаемой поэтически, эти являются героями жизни прозаической.

Нетрудно понять, как эти противоположные концепции героев вытекают из основных требований романа и эпоса. Ахиллес — центральная фигура эпоса не только по тому значению, которое ему дается композицией: он на голову выше всех своих партнеров, это поистине солнце, вокруг которого вращаются планеты. Герои Скотта, как центральные фигуры романа, имеют совсем другое назначение. Их задача — быть посредниками между теми крайностями, борьба которых заполняет роман и через столкновение которых художественно изображен великий общественный кризис. B развитии фабулы, действие которой сосредоточено вокруг личности и судьбы такого героя, ищется и находится нейтральная почва, на которой крайние противостоящие друг другу общественные силы могут быть приведены к взаимному пониманию человечной связи. Вальтер Скотт проявляет здесь удивительную гибкость и находчивость.

В литературной критике эта скромная, но неисчерпаемая и высоко художественная изобретательность Вальтер Скотта никогда не получала должной оценки, несмотря даже на то, что Гете, Бальзак и Пушкин признавали в этом отношении Скотта великим писателем.

Вальтер Скотт изображает в своих романах большие исторические кризисы, он сталкивает между собой глубоко враждебные и стремящиеся уничтожить друг друга общественные силы. Так как люди, представляющие такие силы, это представители своего направления, целиком захваченные одной страстью, то возникает опасность, что их борьба превратится во взаимное уничтожение, которое будет восприниматься читателем как нечто внешнее и не возбудит в нем человеческое сочувствие или участие.

Именно здесь вступает в свою композиционную роль заурядный "герой". Скотт всегда выбирает такую главную фигуру, которая, в силу своего характера и своей судьбы, невольно завязывает личные отношения в обоих враждующих лагерях. Обыкновенная судьба, соответствующая характеру такого героя, не примыкающего ни к одной из страстно борющихся сторон, легко может сделать его посредствующим звеном, причем композиция останется естественной и непринужденной.

Веверли — англичанин, сельский дворянин, происходящий из семьи, которая сочувствует, Стюартам, но не заходит в этом сочувствии (дальше молчаливой и, во всяком случае, политически недейственной симпатии.

Приехав в Шотландию как английский офицер, Вэверли, вследствие личных дружеских связей и любовных недоразумений, попадает в лагерь мятежных сторонников Стюартов. Старые семейные связи, нерешительность отношения Вэверли к восстанию, благодаря которой он может только храбро сражаться, но так и не становится фанатическим приверженцем партии Стюартов, — все это обусловливает возможность для него открытых и честных сношений с людьми из Ганноверской, т. е. королевской партии. Поэтому судьба Вэверли чрезвычайно удобна для построения такой фабулы, развитие которой не только дает прагматическое изображение междупартийной борьбы, но и позволяет сделать образы крупных представителей обеих партий человечески близкими чувству читателя.

Этот композиционный способ не был найден путем "формальных исканий", посредством рассудочного, умничающего "мастерства"; он коренится в великих, но также и ограниченных свойствах самой личности Вальтер Скотта как писателя.

Мы уже говорили, что историческая концепция Скотта может быть представлена как "средняя линия", пролагающая себе путь через все перипетии борьбы между крайностями. Главные фигуры его романов как бы олицетворяют постоянство векового развития Англии, идущего посреди страшнейших кризисов. Но, кроме того, Вальтер Скотт как подлинный реалист знал, что никогда еще в истории не было ни одной, пусть самой ожесточенной гражданской войны, где все население, без всяких исключений, разделилось бы на фанатически борющиеся стороны. Во все прошедшие времена большая часть народа стояла вне непосредственной и, тем более сознательной политической борьбы и находилась между враждебными позициями, отдавая свою постоянную или непостоянную симпатию одному из активных противников. Эти симпатии и их колебания имели иногда чрезвычайно большое значение для реального исхода кризиса. Вальтер Скотту было также известно, что во время самых ожесточенных гражданских войн повседневная жизнь нации никогда не прерывалась. Она должна продолжаться хотя бы в хозяйственной деятельности, — не то народ попросту бы погиб, вымер бы с голоду. Но жизнь продолжается и во всех; отношениях, и как раз эта непрерывность повседневной жизни составляет существенное, реальное основание для преемственности культурного развития. Конечно, непрекращающееся течение повседневной жизни вовсе не означает, что жизнь, мышление и чувства народных масс, не принимающих горячего участия в гражданской войне, не затрагивается историческими событиями; преемственность-это ведь развитие, рост. Тем не менее, это не прямое и активное участие в борьбе. "Средние герои" Вальтер Скотта представляют также и эту сторону народной жизни в историческом прошлом.