Георг Лукач - История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике

Очевидно, что лишь второй случай действительно имеет значение в теоретическом плане. Ибо оппортунизм, начиная с Бернштейна, постоянно стоял на следующем: с одной стороны, он изображал объективно-экономическое расслоение внутри пролетариата как такое же глубокое, [как классовое деление,] с другой стороны, он так сильно подчеркивал подобие в «жизненном положении» отдельных пролетарских, полупролетарских, мелкобуржуазных и т. д. слоев, что в этой «дифференциации» утрачивались единство и самостоятельность класса. (Герлицкая программа СДПГ является последним, уже ясным, переведенным в организационную плоскость выражением данной тенденции.) Само собой понятно, что именно большевикам органически чуждо игнорирование существования такой дифференциации. Вопрос заключается лишь в том, какого рода бытие, какая функция в тотальности общественно-исторического процесса присущи подобным различиям? В какой мере познание этой дифференциации ведет к (преимущественно) тактическим, а в какой мере — к (преимущественно) организационным постановкам вопросов и мероприятиям? Этот подход на первый взгляд кажется сугубым досужим умствованием. Но следует поразмыслить о том, что организационное сплочение — в смысле коммунистической партии — как раз и предполагает единство сознания, то есть единство лежащего в его основе общественного бытия, в то время как тактическое сотрудничество может быть вполне возможным, даже необходимым, тогда, когда исторические обстоятельства у различных классов, чье общественное бытие объективно является различным, вызывают к жизни движения, которые, будучи продиктованы самыми разнородными причинами, тем не менее с точки зрения революции временно устремляются в одном направлении. Но если объективное общественное бытие действительно является различным, то эти однонаправленные движения не могут быть «необходимыми» в том же самом смысле, что и при одинаковой классовой основе. Это лишь означает, что в первом случае одинаковая направленность является общественной необходимостью, чью реализацию, правда, могут эмпирически затруднить разные обстоятельства, но которая в перспективе обязательно должна осуществиться, в то время как во втором случае эту конвергенцию направлений движения вызвала только комбинация различных исторических обстоятельств. Это — милость обстоятельств, которую надо тактически использовать, иначе она будет утрачена, может быть, безвозвратно. Конечно, и возможность подобного сотрудничества пролетариата и полупролетарских слоев и т. д. совсем не случайна. Но его необходимость основывается только на классовом положении пролетариата: поскольку пролетариат способен освободить себя только путем уничтожения классового общества, постольку он вынужден вести свою освободительную борьбу также за все угнетенные, эксплуатируемые слои. Но будут ли последние в отдельных битвах стоять на его стороне или перейдут в лагерь его противников, с точки зрения этих слоев с неясным классовым сознанием является более или менее «случайным». Как было показано выше, это очень сильно зависит от правильной тактики революционной партии пролетариата. Стало быть, тут, где общественное бытие действующих классов является различным, где их связь опосредствована только всемирно-исторической миссией пролетариата, в интересах революционного развития может быть лишь — в теории всегда случайное, а на практике зачастую длительное — тактическое сотрудничество при строгом организационном разделении. Ибо приход полупролетарских и т. д. слоев к пониманию того, что их освобождение зависит от победы пролетариата, является столь продолжительным процессом, а указанные слои подвержены столь большим колебаниям, что выходящее за рамки тактики сотрудничество могло бы стать опасным для судьбы революции. Теперь становится понятным, отчего надо было так остро ставить наш вопрос: присуща ли расслоению внутри самого пролетариата сходная (хотя и выраженная более слабо) градация объективного общественного бытия, классового положения и в соответствии с этим — объективного, вмененного сознания? Или это расслоение возникает только в зависимости от того, легко либо трудно утверждается это истинное сознание класса в отдельных пролетарских слоях, группах и индивидах? Следовательно, определяют ли эти — несомненно, наличествующие — градации в жизненном положении пролетариата только перспективу, в которой будут рассматриваться — несомненно, обнаруживающие различия — сиюминутные интересы, а сами интересы, однако, не только во всемирно-историческом, но и в актуальном и непосредственном плане, хотя для каждого рабочего они не являются познаваемыми в каждый момент, — сами интересы объективно совпадают? Или сами эти интересы, из-за объективных различий в общественном бытии, могут расходиться?

Коль скоро вопрос ставится таким образом, то в ответе можно уже не сомневаться. Слова «Коммунистического манифеста», которые почти буквально были воспроизведены в тезисах «О роли коммунистической партии в пролетарской революции» II Конгресса Коминтерна, согласно которым «коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями движения в целом» [27], - эти слова лишь тогда понятны и осмысленны, когда утверждается единство общественно-экономического бытия для пролетариата. Но тогда то расслоение пролетариата, которое ведет к формированию различных рабочих партий, к возникновению коммунистической партии, является не объективно-экономическим расслоением пролетариата, а градацией развитости его классового сознания. Отдельные слои рабочих так же мало непосредственно предустановлены своим экономическим существованием к тому, чтобы стать коммунистами, как мало отдельный рабочий рождается коммунистом. Каждый рожденный в капиталистическом обществе и выросший под его влиянием рабочий должен пройти путь более или менее трудных испытаний, чтобы суметь реализовать в самом себе правильное сознание своего собственного классового положения.

Коммунистическая партия борется за классовое сознание пролетариата. Ее организационное отделение от класса в данном случае отнюдь не означает, что она вместо самого класса борется за интересы класса. (Подобно тому, как это делали бланкисты). Если она и делает то, что порой случается в ходе революции, то это происходит в первую очередь не ради объективных целей данной битвы (в долгосрочной перспективе они так или иначе могут быть завоеваны или оправданы только самим классом), но во имя стимулирования и ускорения процесса развития классового сознания. Ибо процесс революции — в историческом масштабе — равнозначен процессу развития пролетарского классового сознания. Организационное отрешение коммунистической партии от широкой массы самого класса основано на расчленении класса в соответствии с различиями в развитости сознания; но оно предназначено для того, чтобы способствовать сглаживанию этого расслоения — на достижимом максимально высоком уровне. Организационная самостоятельность коммунистической партии необходима для того, чтобы пролетариат мог непосредственно видеть свое собственное классовое сознание как историческое образование; чтобы в каждом событии повседневной жизни ясно и понятно для каждого рабочего проявлялась та позиция, которую требует интерес класса в целом; чтобы у всего класса было поднято до сознания его собственное существование в качестве класса. В сектантской форме организации «правильное» классовое сознание (поскольку оно вообще способно теплиться при такой абстрактной изоляции) искусственно обособляется от жизни и развития класса, в то время как оппортунистическая форма организации означает нивелирование этого расслоения сознания на самом низком уровне или, в лучшем случае, на уровне среднем. Само собой понятно, что данные фактические действия класса во многом определяются подобным средним уровнем. Но поскольку этот средний уровень не есть нечто такое, что было бы определимо статически и статистически, а со своей стороны является следствием революционного процесса, постольку столь же самоочевидно и то, что организационная опора на преднайденный средний уровень ведет к торможению развития этого процесса, и даже к понижению его уровня. В то же время ясная разработка максимальной возможности, которая объективно дана в определенный момент, то есть организационной самостоятельности сознательного авангарда, сами являются средством выравнивания разрыва между этой объективной возможностью и фактическим средним уровнем состояния сознания, — выравнивания, которое идет на пользу революции.