Георг Гегель - Наука логики. Том II

А если бы какой-нибудь предмет, например, государство, вовсе- не соответствовал своей идее, т. е., лучше сказать, если бы какое-нибудь государство ни в какой мере не было идеей государства, если бы его реальность, которою являются самосознательные индивидуумы, совершенно не соответствовала понятию, то это означало бы, что тут отделились друг от друга его душа и его тело; первая отлетела бы в отрешенные сферы мысли, а последнее распалось бы на отдельные индивидуальности. Но так как понятие государства столь существенно составляет их природу, то это понятие имеет в них бытие как столь могущественное движущее начало, что они вынуждены переводить его в реальность (хотя бы только в форме внешней целесообразности) и мириться с его существованием в данном его виде, или в противном случае им пришлось бы погибнуть. Самое плохое государство, реальность которого менее всего соответствует понятию, поскольку оно еще существует, все еще есть идея; индивидуумы все еще повинуются некоторому власть имущему понятию.

Но идея имеет не только более общий смысл истинного бытия, единства понятия и реальности, но и более определенный смысл единства субъективного понятия и объективности.

Ведь понятие как таковое само уже есть тождество себя и реальности; ибо неопределенное выражение «реальность» не означает вообще ничего другого, кроме определенного бытия; я, последним понятие обладает в своей особенности и единичности. Далее, объективность равным образом есть вышедшее из своей определенности в тождество, слившееся с самим со- бой, тотальное понятие. В субъективности определенность или различие понятия есть некоторая видимость, которая непосредственно снята и вернулась обратно в для-себя-бытие или отрицательное единство, есть присущий субъекту предикат.

А в объективности определенность положена как непосредственная тотальность, как внешнее целое. Идея теперь обнаружила себя как понятие, снова освободившееся от той непосредственности, в которую оно было погружено в объекте, освободившееся, чтобы обрести свою субъективность, и отличающее себя от своей объективности, которая, однако, вместе с тем определена им самим и имеет свою субстанциальность лишь в этом понятии. Это тождество было поэтому справедливо определено как субъект-объект(89); оно есть в такой же мере формальное или субъективное понятие, в какой и объект как таковой. Но это следует понимать более определенным образом. Понятие, достигнув поистине своей реальности, есть абсолютное суждение, субъект которого, как соотносящееся с собой отрицательное единство, отличает себя от своей объективности и есть ее в-себе-и-для-себя-бытие, но существенно соотносится с нею через самого себя и есть поэтому самоцель и стремление; объективности же именно в силу этого субъект не имеет непосредственно в самом себе; будь это так, субъект был бы лишь потерянной в объективность тотальностью объекта как такового; на самом же деле его объективность есть реализация цели, объективность, положенная деятельностью цели, объективность, которая как положенность имеет свое существование и свою форму лишь как проникнутые ее субъектом. Как объективность, она имеет в себе момент внешности понятия и образует собой поэтому вообще сторону конечности, изменчивости и явления, находящую, однако, свою гибель в возвращении обратно в отрицательное единство понятия; та отри

{219}

цательность, в силу которой ее безразличная внеположность обнаруживает себя чем-то несущественным и положенностью, есть само понятие. Поэтому идея, несмотря на эту объективность, безоговорочно проста и имматериальна; ибо внешность имеет бытие лишь как определенная понятием и вобрана в отрицательное единство понятия; поскольку идея существует как безразличная внешность, она не только отдана вообще во власть механизма, но имеет бытие лишь как нечто преходящее и неистинное. — Следовательно, хотя идея имеет свою реальность в некоторой материальности, последняя все же не есть некоторое абстрактное бытие, самостоятельно существующее по отношению к понятию/, а выступает только как становление, через отрицательность безразличного бытия, как простая определенность понятия.

Из вышесказанного получаются следующие более детальные определения идеи. — Она есть, во-первых, простая истина, тождество понятия и объективности как всеобщее, в котором противоречие fGegensatz) и устойчивое наличие особенного разрешены в его тождественную с собой отрицательность и выступают как равенство с самим собой. Во-вторых, она есть соотношение для-себя-сущей субъективности простого понятия и его отличенной от нее объективности: первая есть существенно стремление уничтожить это разделение, а последняя— безразличная положенность, само по себе ничтожное устойчивое наличие. Как это соотношение, идея есть процесс расщепления себя на индивидуальность и на ее неорганическую природу, приведения этой последней вновь под власть субъекта и возвращения обратно к первой простой всеобщности.

Тождество идеи с самой собой едино с процессом; мысль, освобождающая действительность от видимости бесцельной изменчивости и преображающая ее в идею, не должна представлять себе эту истину действительности как мертвый покой, как простой образ, тусклый и бессильный, без стремления и движения, как некоторого гения, или число (90), или некоторую абстрактную мысль; в силу свободы, которую понятие достигает в идее, идея имеет внутри себя также и жесточайшее противоречие (Gegensatz); ее покой состоит в твердости и уверенности, с которыми она вечно порождает это противоречие и вечно его преодолевает и в нем сливается с самой собою.

{220}

Однако вначале идея опять-таки пока что лишь непосредственна или, иначе говоря, находится лишь в своем понятии; объективная реальность, правда, адекватна понятию, но она еще не освобождена до того, чтобы стать понятием, и последнее не существует для себя как понятие. Таким образом, хотя понятие есть душа, но душа выступает здесь в виде чего-то непосредственного, т. е. ее определенность выступает не как она сама; она не ухватила себя как душу, не ухватила в себе самой своей объективной реальности; понятие выступает как такая душа, которая еще не полна души.

Таким образом, идея есть, во-первых, жизнь; это — понятие, которое, отличенное от своей объективности, простое внутри себя, пронизывает свою объективность и как самоцель имеет в ней свое средство и полагает ее как свое средство, но имманентно в этом средстве и есть в нем реализованная, тождественная с собой цель. Вследствие своей непосредственности эта идея имеет формой своего существования единичность.

Но рефлексия ее абсолютного процесса в себя самого есть снятие этой непосредственной единичности; этим понятие, которое, как всеобщность, есть в ней внутреннее, делает внешность всеобщностью или, иначе говоря, полагает свою объективность как равенство с самим собой. Таким образом, идея есть, во-вторых, идея истины и добра как познание и воля.