Александр Пятигорский - Что такое политическая философия: размышления и соображения

ВОПРОС: А в мышлении Маркса и Ленина государство доминировало?

В мышлении Маркса оно не могло не доминировать, он вырос из молодых гегельянцев, где вообще без слова «государство» вы не могли сделать и трех шагов.

РЕПЛИКА: Но Ленин говорил, что государство - это аппарат, некий механизм.

Он говорил не только это. Когда вы читаете записи его позднейших бесед и после покушения и так далее, читаете записи разговоров со Свердловым (это был человек предельно уродливого мышления и абсолютный тоталитарист) или даже читаете позднего Плеханова (до того, как он был проклят и запрещен), вы увидите, что Ленин был убежденным тоталитаристом. Да, в 10-х он еще не мог дать дескрипцию этой идеи, наоборот, он от нее уходил, но идея была. А «Апрельские тезисы»? Интереснейший документ, из которого с предельной ясностью следует, что - только «немедленный захват государственной власти и немедленный переход к конкретным формам государственного строительства». Это уже не абсолютное государство было, а идея государства переходного периода. Между периодом, когда государство существует и когда оно отомрет - государство переходного периода может быть только тоталитарным. Ленин это очень хорошо понимал. Но гораздо лучше его понимал - потому что был попроще Ленина и, между прочим, часто с ним говорил на эту тему - Алексей Максимович Пешков, Максим Горький, который был убежденнейшим тоталитаристом. Эта замечательная фраза: «Я еще в начале войны ощущал, что только одна государственная власть, единая и твердая, сможет убить (убить!) невежество и инерцию русского человека». Правда, вместе с самим русским человеком, но это другое дело. Вы знаете, Ленин целиком разделял эту точку зрения: помните, это переходное; перейдем - тогда все будет в порядке, и уборные будем из золота делать. И ведь это бред, но как факт мышления не был никаким бредом, это была истина. Вы знаете, главная фраза Маркса о себе: «Я творю суть истории и воздаю каждому должное». Ленин никогда такой фразы сказать, не смог бы, не говоря уже о Сталине. Но Ленин, если перевести наш разговор на гегелевский жаргон, и сотворил суть истории. Почему? Потому что все было готово, была готова эта радикальная трансформация политической рефлексии.

Поскольку тоталитарное государство держится на символической манифестации, то мифология необходима для интерпретации этой манифестации. Отсюда феноменальная лозунговость, пронизавшая все революционное искусство, и абсолютная мифологичность ее интерпретации.

27 февраля 2006 года, Александр Хаус, конференц-зал «Европа»

ПЛАН ЛЕКЦИИ

(0) Абсолютная революция и категория политического действия. Обессмысливание понятия абсолютной революции в условиях, когда всякое действие является политическим.

(1) Релятивизация политического действия как главный фактор проблематизации абсолютной революции.

(2) Сецессия как понятие, замещающее понятие революции в условиях преобладания иллюзии глобализма в политической рефлексии.

(3) Революция как парадокс совмещения крайности и паллиатива в одном и том же политическом действии.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Цели абсолютной революции: разрушение правового государства; создание тоталитарного государства - проблема времени для революции - условия революции: негативная установка в отношении власти; гражданская война - примеры революции и абсолютной революции, их различения - субъект и объект абсолютной революции - о народе - незавершенность, отсутствие стратегии и максимализм абсолютной революции - 11 абсолютных революций.

Вопросы.

Дамы и господа, тема сегодняшней лекции - это абсолютная революция. По моей вине - я заговорился на другие темы - придется пропустить одну тему, которую я очень люблю, - войну.

Начинаю с двух-трех напоминаний теоретического характера. Первое - все термины и понятия - это понятия не эмпирических феноменов политики, а вашего собственного мышления о политике. Когда я говорю «абсолютная революция» - это именно та революция, которая живет в нашем мышлении и которую мы примериваем на любую другую революцию. Второе - абсолютная революция со всем ее окружающим - дикий страх перед революцией, дикое желание революции, обаяние революции, отвращение к революции - все это является одновременно и понятием, имеющим свое собственное понятийное содержание, содержание нашего, вашего политического мышления, и одновременно состоянием этого политического мышления. Поэтому еще очень важный момент: когда я употребляю слово «объективный», оно употребляется в чисто инструментальном смысле. Это не объективный в смысле элементарного эпистемологического противопоставления объективности и субъективности, где объективность рассматривается как беспристрастие, чистая наблюдательность, а субъективность - как то, что подвержено модальностям и модификациям вашей психики, эмоциям, желаниям, нежеланиям. Здесь объективный - значит видящийся с точки зрения политической философии, для которой политическое мышление есть объект. И никаких других значений слова «объективный», к которым мы привыкли в нашем естественном языке, здесь нет. Когда мы говорим: «Ну знаешь, я объективно этот вопрос рассматриваю» - обычно мы врем при этом, потому что никто (как мы знаем) объективно ничего рассматривать не может, если нет четко выделенной точки зрения, находящейся на уровне ином, нежели рассматриваемый объект. В нашем случае объектом является политическое мышление или политическая рефлексия.

Говоря об абсолютной революции, мы имеем в виду не просто какие-то изменения в политическом мышлении, сколь бы они ни были радикальны (а без них вообще никакая революция, ни абсолютная, ни не абсолютная, невозможна). Мы, говоря об абсолютной революции, имеем в виду такую трансформацию политического мышления, в результате которой само это мышление, сама эта рефлексия изменяет свою качественность, свои онтологические основания. Изменяет до такой степени, что себя уже не узнает в своем измененном состоянии. Но самое интересное - это то, что таким образом измененная политическая, назовем ее условно «революционной», оказывается не в состоянии рефлектировать и над будущим ходом и порядком рефлексии.

Неинтересную вещь вообще обсуждать не стоит, даже если она чрезвычайно важна, обсуждать надо только интересное. А интересное? Это то, что мне интересно. То есть то, что стимулирует мое мышление к следующему шагу или даже изменяет его направление.

Итак, закончив напоминаниями, начнем лекцию с вещей более или менее второстепенных. Я вообще люблю начинать обсуждать любую интересную вещь со второстепенных вещей. Так вот, взглянув на реально существовавшие и, не дай бог, на существующие в данный момент революции, мы можем объективно - то есть опять-таки с точки зрения политической философии, рассматривающей мыслительные, рефлективные аналоги этих революций, - отметить одну черту того, что мы называем абсолютной революцией. Оказывается, что во всех имевших место документированных абсолютных революциях первой объективной целью абсолютной революции было разрушение правового государства. Почему опять о государстве? Да потому, что государство - это естественное пространство революции. Итак, всякая абсолютная революция разрушала правовое государство. Но что здесь интересно: попробуйте, дамы и господа (то есть, ради бога, не пробуйте, надоело уже этим заниматься человечеству!), но попробуйте разрушить в революции, если вы очень революционно настроены, правовое государство - и вы увидите, что незаметно для вас вы разрушите и вообще государство, в котором эта революции происходит. И замечательно, что именно так и произошло в одной из последних революций новейшего времени - в революции, произведенной красными кхмерами в Камбодже. (Вы можете спросить: какое там правовое государство? Раньше, при полулиберальном королевском режиме, оно было правовым тоже через пень-колоду, но все-таки суды, например, существовали, и удивительным образом трамваи ходили взад-вперед, и какие-то полисмены худо-бедно регулировали движение - неважно, я говорю в качестве примера.) Так что же там случилось, дамы и господа? Красные кхмеры, на ходу разрушив правовое государство, оказались в пространстве политической пустоты и тем самым из революционной армии в полтора года превратились в банду типичных махновцев, с которыми вьетнамцам, да и появившейся внутренней кхмерской оппозиции, расправиться уже не составляло никакого труда. То есть, уничтожив естественное пространство революции - государство, они обрекли этим себя на поражение. Как, впрочем, и руководители эфиопской революции. Но это нормально, дамы и господа, но опять же заметьте, это нормально для абсолютной революции, но не обязательно.