Карл Маркс - Собрание сочинений, том 4

Крайние демократы, как я уже сказал, устроили только один банкет, но он представлял собой нечто грандиозное и стоил дюжины банкетов коалиционной партии. В Шалоне на Соне за столами собралось более двух тысяч граждан. Сторонники «National» получили приглашения, но, что весьма знаменательно, не явились. Поэтому представители «Reforme» были полными хозяевами положения. Г-н Ледрю-Роллен, на которого «National» указывала как на вождя крайней демократической партии, здесь принял на себя эту роль. Он разъяснил свою позицию и позицию своей партии, обрисовав в блестящем резюме различные фазы в развитии французской демократии с 1789 года. Затем он отразил нападки на него «National», в свою очередь сам обрушился на эту газету и предложил назначить третейский суд из демократов всех частей Франции — с одинаковым представительством от каждой партии — для решения спора между «Reforme» и «National».

«Неплохо было бы», — сказал он, — «чтобы французская демократия, после того как будет улажено это внутреннее дело, вступила в сношение с демократиями других стран. В настоящий момент в Европе происходит великое движение среди всех обездоленных, страждущих от горя и голода. Наступило время утешить их, укрепить их и наладить с ними связь. Давайте же созовем конгресс демократов всех наций, и именно сейчас, когда сорвался конгресс монархов! В Европе есть одна республика, которая только что добилась на своей территории торжества демократии, — это Швейцария, страна, достойная увидеть на своей свободной земле демократов всех наций! Итак, граждане, разрешите мне в заключение прибавить к моему тосту «за единство французской революции» второй тост — «за единство демократии всех стран»».

Эта речь вызвала громкие аплодисменты, и она их заслуживала. Мы искренне радуемся успеху ораторского искусства г-на Ледрю-Роллена в Шалоне, но в то же время должны возразить против одного неосторожного выражения, которое, мы в этом убеждены, было сказано без намерения кого-либо задеть. Г-н Ледрю-Роллен говорит, что для французских демократов наступило время утешить и укрепить страждущих рабочих других наций. Мы уверены, что ни в одной стране демократы не нуждаются в утешении, от кого бы оно ни исходило. Они восхищаются революционной гордостью французских демократов, но оставляют за собой право на точно такую же гордость и независимость. Четыре миллиона английских чартистов, несомненно, достаточно сильны, чтобы справиться со своими задачами собственными силами. Как мы ни радуемся тому, что французская демократия с энтузиазмом подхватила идею демократического конгресса и союза демократов всех стран, мы прежде всего хотим полной взаимности и равенства. Всякий союз, который не признавал бы такого равенства своей основой, был бы сам по себе антидемократичен. Впрочем, мы слишком хорошо знаем глубоко демократические чувства представителей «Reforme», чтобы усомниться в их полном согласии с нами; мы только желаем им, в интересах нашего общего дела, отбросить некоторые фразы, которые, вовсе не выражая их истинных чувств, являются наследием тех времен, когда французская демократия была представлена только «National».

На том же банкете г-н Флокон произнес речь в поддержку тоста «за права человека и гражданина». Он прочел декларацию прав, изданную Национальным конвентом [205], заявив, что она и в наши дни является точным выражением истинно демократических принципов. Этим истинно французским, как он их называет, принципам он противопоставил нынешнюю систему господства чистогана, при которой человек низведен даже на более низкую ступень, чем рабочий скот, потому что при ней существует избыток людей и сам человек, когда на его труд нет спроса, обходится дороже, чем то, что он дает в натуре. Он назвал эту систему английской, по той стране, где она впервые возникла.

«И вот», — сказал он, — «в то время как английская система вводится на родине революции, сам английский народ пытается сбросить со своей шеи ярмо этой системы и пишет на своих знаменах славный девиз: «Свобода, равенство, братство!». И будет горькой превратностью судьбы — одной из тех превратностей, примерами которых изобилует история, — если нация, первой открывшая миру истину, снова впадет в темноту и невежество и окажется вынужденной заимствовать у своих соседей революционные традиции, которые сама она не сумела сберечь. Неужели мы дойдем до этого? Нет, никогда, пока у нас есть демократы, подобные вам, и собрания, подобные сегодняшнему! Нет, мы не станем подпирать источенное червями здание этих английских учреждений, которое сами англичане не хотят больше поддерживать! (Возгласы: «Нет! Нет!») А в таком случае — к шатрам своим, Израиль! Каждый из вас должен стать под свое знамя! Каждый за свою веру! Здесь, в нашем лагере, — демократия с ее двадцатью пятью миллионами пролетариев, которых она должна освободить, которых она приветствует как граждан и братьев, как равных и свободных людей; там — ублюдочная оппозиция со своими монополиями и аристократией капитала! Они твердят о снижении избирательного ценза наполовину; мы же провозглашаем права человека и гражданина! (Бурные продолжительные аплодисменты, закончившиеся пением «Chant du depart» [206], подхваченной всем собранием.)»

К сожалению, мы, за недостатком места, не можем привести остальных речей, произнесенных на этом блестящем и подлинно демократическом банкете.

«Reforme» заставила, наконец, «National» вступить с ней в полемику. Объявив, что она присоединяется к принципам, провозглашенным г-ном Гарнье-Пажесом на банкете в Монпе-лье в речи о французской революции, «Reforme» в то же время не признала за людьми, подобными г-ну Гарнье-Пажесу, которые интересы демократии принесли в жертву гну Одилону Барро и буржуазной оппозиции, права выступать в роли представителей принципов революции. Это, в конце концов, побудило «National» напечатать ответ, в котором Ледрю-Роллен в свою очередь подвергался нападкам. Основными пунктами обвинения, выдвинутого против «National», были следующие: во-первых, эта газета поддерживала возведение вокруг Парижа бастилий, поставивших наследие революции под надзор тысячи двухсот орудий. Во-вторых, в прошлом году она обошла молчанием брошюру г-на Карно, в которой тот предлагал демократам присоединиться к левому центру и к левой, как можно скорее провести их представителей на правительственные посты, временно отказаться от республиканских принципов и вести агитацию за расширение избирательного права в рамках хартии [207]. Примерно в это же время г-н Гарнье-Пажес-младший выдвигал аналогичные принципы; в самой же брошюре объявлялось, что она выражает не мнение отдельной личности, а мнение партии в палате. «Reforme» подвергла критике и речь г-на Гарнье-Пажеса, и брошюру г-на Карно (сына знаменитого члена Конвента и военного министра республики {135} ) и пыталась вызвать «National» на объяснения. Но газета «National» продолжала отмалчиваться. «Reforme» справедливо заявила, что политика, предложенная обоими депутатами, направлена исключительно к тому, чтобы всецело подчинить демократическую партию контролю гг. Тьера и Барро и совершенно уничтожить ее как самостоятельную партию. В-третьих, во время банкетной кампании в пользу реформы сторонники «National» на практике проводили политику, предложенную гном Карно. В-четвертых, газета «National» выступала со злобными и клеветническими нападками на коммунистов, но в то же время не предлагала никаких реальных и эффективных средств для облегчения тяжелого положения рабочего класса.