Карл Маркс - Собрание сочинений, том 4

Однако мы не вправе обойти его молчанием. Результаты этого энергичного воззвания к ирландскому народу очень скоро дадут себя знать в весьма действенной, наглядной и ощутимой форме. Фергюс О'Коннор, сам ирландец по происхождению, протестант, в течение более 10 лет руководитель и опора великого движения рабочих Англии, отныне должен быть признан также истинным главой ирландских рипилеров и сторонников реформы. Право на это дает ему прежде всего его выступление в палате общин против вновь принятого гнусного «исключительного закона для Ирландии». Продолженная им после этого агитация за интересы Ирландии доказывает, что именно Фергюс О'Коннор является тем человеком, который нужен Ирландии.

Для него благополучие миллионов ирландцев — поистине кровное дело, для него Repeal — отмена унии, иными словами, требование самостоятельного ирландского парламента — совсем не пустой звук и не ширма, под прикрытием которой добиваются выгодных местечек для себя и своих друзей и обделывают личные дела.

В своем обращении он показывает ирландскому народу, как Даниел О'Коннел, этот политический жонглер, в течение 13 лет обманывал ирландцев и водил их за нос словами «отмена унии».

Он показал в истинном свете поведение Джона О'Коннела, который является политическим наследником своего отца и, подобно ему, приносит миллионы легковерных ирландцев в жертву своим спекуляциям и своей личной выгоде; все речи в дублинском «Зале умиротворения» [211], все лицемерные заверения и красивые фразы Джона О'Коннела не смогут смыть с него позора, которым он покрыл себя еще в прежние времена, в особенности же теперь, при обсуждении в палате общин «исключительного закона для Ирландии».

Ирландский народ должен в конце концов прозреть и прозреет, и тогда он одним пинком отшвырнет от себя всю шайку, именующую себя рипилерами, которая под этой маской втихомолку посмеивается, поглаживая свой тугой кошелек; самый сильный пинок получит тогда фанатический папист и политический жулик Джон О'Коннел.

Если бы содержание обращения исчерпывалось этим, то мы не стали бы уделять ему особое внимание.

Но его значение гораздо шире, потому что в нем Фергюс О'Коннор выступает не только как ирландец, но также — и главным образом — как английский демократ, как чартист.

Ясным, доступным даже для самых неискушенных людей языком доказывает он ирландскому народу необходимость напрячь все силы для того, чтобы в тесном единении с рабочим классом Англии, с чартистами бороться за осуществление шести пунктов «Народной хартии» (ежегодно избираемый парламент, всеобщее избирательное право, тайное голосование, отмена всякого имущественного ценза, выплата жалованья народным представителям и распределение избирательных округов по численности населения). Только когда будут завоеваны эти шесть пунктов, осуществление «отмены унии» сможет принести Ирландии практическую пользу.

Далее О'Коннор указывает, что именно английские рабочие еще раньше выдвигали требование справедливости для Ирландии в петиции, собравшей три с половиной миллиона подписей [212], что и теперь опять-таки английские чартисты в многочисленных петициях протестуют против «исключительного закона для Ирландии» и что, наконец, угнетенные классы Англии и Ирландии либо будут вместе бороться и вместе побеждать, либо должны будут и впредь вместе изнывать под бременем одинакового гнета и нужды, одинаковой зависимости от привилегированного и господствующего класса капиталистов.

Не может быть ни малейшего сомнения в том, что отныне массы ирландского народа все теснее будут сплачиваться с английскими чартистами и действовать с ними по общему плану. Благодаря этому победа английских демократов, а вместе с нею и освобождение Ирландии, наступит на много лет раньше. Вот в этом и состоит значение обращения О'Коннора к ирландскому народу.

Написано Ф. Энгельсом в начале января 1848 г.

Напечатано в «Deutsche-Brusseler-Zeitung» № 3, 9 января 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке впервые опубликовано в журнале «Вопросы истории» № 11, 1955 г.

ПРОИЗНЕСЕННАЯ НА ПУБЛИЧНОМ СОБРАНИИ БРЮССЕЛЬСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ АССОЦИАЦИИ 9 ЯНВАРЯ 1848 ГОДА [213]

Господа!

Отмена хлебных законов в Англии была величайшим триумфом, которого добилась свободная торговля в XIX веке. Всюду, где фабриканты говорят о свободе торговли, они имеют в виду главным образом свободную торговлю зерном и вообще сырыми материалами. «Облагать покровительственными пошлинами ввоз иностранного зерна — это гнусность, это значит спекулировать на голоде народа».

Дешевый хлеб, высокая заработная плата — cheap food, high wages — вот единственная цель, ради которой английские фритредеры затратили миллионы; своим энтузиазмом они уже заразили своих собратьев на континенте. И вообще, если требуют свободы торговли, то это делается лишь для улучшения положения трудящихся классов.

Но странное дело! Народ, которому во что бы то ни стало хотят дать дешевый хлеб, оказывается весьма неблагодарным. Дешевый хлеб пользуется теперь в Англии такой же скверной репутацией, как дешевое правительство во Франции. Народ видит в людях, полных самоотвержения, в каком-нибудь Боуринге, Брайте и их сотоварищах — своих величайших врагов и самых бесстыдных лицемеров.

Всякому известно, что борьба между либералами и демократами в Англии называется борьбой между фритредерами и чартистами.

Посмотрим же теперь, как английские фритредеры доказывали народу благородство намерений, которые побуждают их действовать.

Вот что они говорили фабричным рабочим:

Пошлина на хлеб есть налог на заработную плату, который вы платите крупным землевладельцам, этим представителям средневековой аристократии; причиной вашего бедственного положения является дороговизна предметов первой необходимости.

Рабочие, со своей стороны, спрашивали фабрикантов: чем объяснить то обстоятельство, что в течение последних тридцати лет, когда развитие нашей промышленности достигло наивысшего уровня, наша заработная плата понизилась в гораздо большей пропорции, чем повысились цены на хлеб?

Налог, который мы, согласно вашему утверждению, платим землевладельцам, составляет для каждого рабочего приблизительно три пенса в неделю; между тем, заработная плата ткачей, работающих на ручных станках, в период от 1815 до 1843 г. упала с 28 до 5 шиллингов в неделю, а заработок ткачей, работающих на механических станках, за время с 1823 по 1843 г. понизился с 20 до 8 шиллингов в неделю.

В течение всего этого времени налог, выплачиваемый нами землевладельцам, ни разу не превысил трех пенсов. А в 1834 г., когда хлеб был дешев и в деловой жизни наблюдалось бурное оживление, что вы нам говорили? — Вы, дескать, несчастны, потому что производите на свет слишком много детей, ваши браки оказываются более производительными, чем ваше ремесло!