Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Самопознание и Субъективная психология

Так что орудие управления, которое я ищу, должно быть чем-то, что воздействует через слово. Иначе, это какой-то образ, обеспечивающий Церкви возможность управления, а людям возможность быть спокойными. Но что значит "быть спокойными"?

Это значит спокойно жить. То есть разойтись по домам после проповеди и не волноваться по поводу отвлекающих от обычного быта вещей. Просто делать то, что от тебя ожидается и не ломать в волнениях установившийся порядок. А когда появляются сомнения или страхи, то бежать в Церковь за дополнительным успокоением, а не поднимать панику или волнение.

Жить можно только в мире. Спокойно жить — только в мире, который ты знаешь. А точнее, про который ты знаешь, что в нем не может произойти ничего непредсказуемого. Мы не знаем настоящего мира.

Прекрасного и яростного мира, как сказал Андрей Платонов. Не знаем, потому что между ним и мной стоит Образ Мира, который создает у меня ощущение, что я могу спокойно жить в этом мире.

До Науки таким Образом мира был тот, который предоставляла людям Церковь. Если верить Науке, он был насквозь ложным, как сказал Маркс, опиумом. Иначе говоря, эта ложь действовала не слабее наркотика.

Похоже, тут Маркс подметил какое-то проявление магической действительности, показывающее, что сознание людей испытывает «наркотическую» потребность в Образе мира. Это первое. А второе, что Религиозный образ мира справлялся со своими задачами. И, следовательно, был истинным, даже если не во всем соответствовал действительности.

Одной из важнейших составных частей этого Образа было объявление Христианских Церквей Вселенскими. Слово Католическая у западной церкви и Кафолическая у православной как раз означают Вселенская. Уже первые соборы, то есть собрания или съезды Христианской церкви, назывались Вселенскими. Это очень важно. Почему?

Да потому, что люди должны были чувствовать в этом неземное величие той силы, которая стояла за Церковью. Точнее, божественное величие. За нами стоит Бог, да и не простой божок из мелких, а Бог богов, творец и владыка всей Вселенной. А значит, все, что мы говорим вам от имени его, имеет значение для всей Вселенной, законы, которые описаны в нашем Образе мира, — универсальны, как сказала бы Наука. Можете жить спокойно.

Кстати, Наука именно так и сказала, только заявив это про себя, про свою картину мира. Очень рано распознав, где скрывается основная сила Церкви, она бросила лучшие свои умы на создание собственного Образа мира, способного заменить Религиозный. И главное требование, которое предъявлялось ко всем творениям, — наши утверждения должны иметь Вселенское значение.

Это требование к научным творениям кажется сейчас настолько привычным, что мы даже считаем его обоснованным. Вряд ли кто-то всерьез задумывался, что это самое «ненаучное» из научных требований. Я уж не говорю про то, что оно рождалось как политическое. Но даже если просто исходить из требований собственного метода Науки, которым был признан опытный метод, то задача описания действительности должна решаться как описание того, что доступно тебе в опыте. Точнее, что становится доступным в результате расширения опыта.

Это всегда расширение от Я и описание окружения Я. Попытки присвоить таким утверждениям значение Вселенских — это перескакивание через огромное количество неведомого. Сама по себе задача познать устройство мироздания встала перед Наукой так болезненно лишь как задача опровергнуть религиозную Картину мира. И вся ее суть сводится лишь к утверждению: религия — обман. Претензия же Науки на знание истины есть только претензия.

Но как удачно была проведена эта идеологическая акция! Как ловко были обработаны мозги! Мы ведь до сих пор не сомневаемся, что задача Науки — познавать мироздание! Нет, не познавать, скажем, наш мир и улучшать нашу жизнь, а именно познавать Вселенную. И это почему-то так важно для нас, что мы безропотно оплачиваем эти научные игры.

В общем, нам отводится завидная роль: восхищаться и платить, подтягивая собственные пояса. И, кстати, не лезть со свиным рылом в калашный ряд и даже не рыпаться познавать истину самим. На это есть и поумнее нас!

Наука не просто создала Образ мира, конкурентоспособный с религиозным. Она еще и сделала его таким, что он без божественного авторитета держит нас коленопреклоненными. И делает служителей науки жрецами. Каким образом? Неимоверной сложностью построений. Сложность Науки и всего излагаемого ею так велика, что мозги простого человека схлопываются, и ему остается лишь предать себя в руци твоя…

Сложность эта искусственно поддерживается, чтобы создать непроницаемость между паствой и жрецами.

Многочисленные учебные заведения, созданные Наукой, как кажется, для обучения народа, на самом деле созданы для того, чтобы не пропускать в научное сообщество чужих. Они пропускают в мир Науки не тех, кто действительно может открыть истину, а тех, кто принимает правящий Образ мира и язык, доступный лишь своим. Наука — это тайное жреческое сообщество, захватившее власть на земле.

Хорошо это или плохо — другой вопрос. Это данность, это есть. И значит, оно соответствует действительности. Иначе говоря, божественно. И мы не можем ни осудить, ни одобрить Науку, если не поймем ту цель, ради которой это все делается.

Если цель — дать человечеству покой, то Наука хороша, когда его дает. Как и Религия.

Но вот вопрос: покой ли нужен мне? И если лично мне нужен не покой, то что? И как я могу этого достичь?

Прежде, чем отвергать Науку или Церковь, я должен понять себя. Но я их детище. Во мне просто нет других образов, кроме созданных ими. Наука и Религия — части меня, и познавая их, я познаю себя.

Я могу отвергать их Вселенские притязания, пока вижу их как битву за Власть. Но когда я понимаю, что за этим скрыта моя собственная потребность в покое, я теряю свое возмущение. Я начинаю прислушиваться к себе и к Науке. Ответ, похоже, может дать лишь самопознание.

Возвращаясь к Кюльпе, я теперь иначе гляжу на его поиски "универсальной весомости" научных утверждений. За ними, безусловно, скрываются те же механизмы психологического воздействия на человеческое сознание, что и за этикой Вундта. За ними задача построения какого-то иного общества. Я не знаю, какого и зачем, но я вижу, что Кюльпе последователен. И из задачи создать Вселенский Образ мира он выводит и "Проблему психологии". Поскольку психология есть наука о фактах опыта, который испытывает человек, то как сделать такой материал весомым?

"Из сказанного ясно, что у психологии очень определенная проблема: это создание верного описания качественно зависящих от наблюдателя опытных данных" (Там же, с. 5).