Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

При этом однозначно то, что души, воплотившиеся на Землю, считают именно Землю тем миром, где они должны быть. Земля — это Дорога Домой для всех душ, которые сюда пришли. Поскольку память после воплощения отодвигается, происходит подмена, и души теряют видение дороги. Дом и Земля совмещаются, поскольку Земля и в самом деле оказывается домом на земную жизнь. И это верно, даже для человека, помнящего о том, что он не из этого мира.

Поэтому люди начинают искать в земном мире признаки Дома, откуда пришли души. Главный из них — это красота. Также покой, уют…. Так появляются мифы о рае в виде садов, о горах, где живут боги, о местах силы, позволяющих человеку раскрыть сверхвозможности и так вернуть частичку своей божественности.

Эти воспоминания об ином мире и иной жизни должны быть высказаны и на ином языке. Просто потому, что волшебство не может говориться обычно, поскольку обычно мы говорим много, но ничего не происходит. Значит, надо просто сказать это иначе, и тогда родится чудо.

Чудо рождается, но это чудо — поэзия. То есть образы, выраженные такой речью, которая не применяется в быту. Какие образы? Те, что напоминают душе либо о ее Доме, либо о ее Задаче, о том, ради чего она на Земле. И то и другое вызывает душевный отклик и душевные движения, которые и воспринимаются нами как чувства.

Что же не так с поэзией, в которой «рассуждение заменяет чувство»?

Похоже, она не вызывает ответного душевного движения. Все эти оды осьмнадцатого столетия, вроде: Когда б ты взял правленье в руки, с тобой воспрянула б страна!.. — не вызывают отклика. Почему? Нет чувства?

Нет, человек писал это «с большим чувством», то есть вкладывал в свое произведение действительное душевное движение. Но мы совсем не можем это читать. Для нас это стало предметом газетных статей. Во-первых, потому что газеты, пресса забрали себе подобные предметы. Во-вторых, потому что мы разуверились во власти и в том, что придет царь-батюшка и спасет нас.

А когда-то эти оды писались и читались в изобилии, и их рассуждения были вполне поэтичны. Это было в то время, когда подобные рассуждения могли повести к желанным изменениям мира, то есть были действительным Путем и, стало быть, Дорогой Домой. Наверное, это относится ко времени Петра и некоторых его преемников, когда существовала определенная культура воздействия на власть через общественное мнение, выраженное в стихах.

И люди писали вместо стихов — политические рассуждения, в которых закладывали хитрые воздействия на правителя, пытаясь то лестью, то здравым смыслом заставить его что-то сделать. Это была магия, сродни обрядовой, а язык был жреческим, то есть необычным, иным.

Самое любопытное, что поэзия была в этих сочинениях до тех пор, пока они вели к изменениям. И люди той поры наслаждались своими одами, как впоследствии Пушкиным, Блоком или сумасшедшими футуристами. Была и ушла, как только изменился мир. В нашем, новом мире, где оды больше не открывают путей к Власти, поэзия ушла в совсем иные вещи. С уходом советской идеологии, когда требовалось идеалами увлекать души и воображение трудовых масс, она ушла даже из стихов…

Миры меняются, меняются Пути, меняются и магические средства, необходимые для управления миром. То, что было поэзией, превратилось в скучное «рассуждение».

Но были ли оды плохих поэтов действительными рассуждениями? Само построение предложения: когда б… тогда б… — безусловно, признак рассуждения. Иными словами, рассуждения в тех одах, безусловно, присутствовали>. Однако в целом это были совсем иные орудия обработки сознания. Чародейские орудия.

Если вспомнить подобные оды, писавшиеся и читавшиеся к юбилеям правителей, то суть их в том, чтобы сначала захватить внимание лестным рассказом о самом человеке, потом это самое внимание затащить в образ мира, который хочет иметь автор, причем мира, в сущности, райского, чудесного. И только очаровав слушателя этой мечтой, чародей применяет короткое рассуждение: когда б… тогда б…

Он может вставлять его много раз, но лишь для усиления воздействия. Сама же рассуждающая часть очень коротка. Почему же, в таком случае, подобные вирши ощущались рассуждениями?

Очевидно, потому, что описание мира, в котором это рассуждение работает или сработает, как некий волшебный рычаг, должно обязательно быть и являться не рассуждающей частью рассуждения.

Отличие же настоящей поэзии от плохой оказывается в том, что настоящая поэзия любуется настоящим миром и настоящими чувствами. Плохая же предлагает нам сначала построить для себя подходящий мир и лишь в нем, потом и может быть, блаженствовать…

Поэт все-таки жрец и философ. Его задача не усыплять, а будить, напоминая, что мы избрали эту Землю не случайно. Она во всем подходит для решения задач нашей души. Потому мы и пришли.

И искать красоту или меты пути Домой надо в этом мире, а не в ином. Надо лишь научиться видеть и путь, и возможности, которые дают Земля и земная жизнь.

Отвращение к рассуждению и рассудочности возникло так же, как и к поэзии или коммунистической идеологии, — от пресыщения. От пресыщения играми со снами об иной жизни в иных мирах.

Рассуждение, как топор, можно использовать для чего угодно. Его использовали, чтобы убеждать. Но убеждали в том, что надо спать и во сне делать то, что нужно чародеям.

Сны — приятны до поры до времени. Но когда-то мы вызреваем к настоящей жизни и просыпаемся. Похоже, такая пора пришла. Мы пробуждаемся. Во всяком случае, от одних снов, к другим. На этом сломе сно-культур возможно обрести силу и проскользнуть в разлом этой ловушки.

Нужно только проделать верное рассуждение. Только повернуть этот волшебный рычаг, я надеюсь…

Даль приводит такое определение рассуждения:

Рассудить, рассуждать о чем, что, толковать или беседовать, поясняя, разбирая что-либо, вникать умом, передавать заключения свои словами, обсуждать.

В живом русском языке рассуждать — это беседовать, толковать, обсуждать. Это подтверждают и современные словари русского языка:

Аркадий вполголоса рассуждал с Катей. Тургенев.

Мы в кафе сидели. Пили кофе и музыку слушали. И про вас рассуждали. Афиногенов.

Рассуждать они пустилися вдвоем о всякой всячине. Крылов.

Является ли подобное обсуждение действительным рассуждением?

Безусловно. Уже только потому, что рассуждение — это то, что называет этим именем народ. И мы, подобно ученым, конечно, можем уворовать это слово и вложить в него любые значения, но это детский произвол. А в действительности во всех описанных беседах и обсуждениях происходит рассуждение.

При этом, если бы рассуждения там не было, ни русский народ, ни русские писатели не использовали бы это слово. Но мы приучены логикой к тому, что рассуждение — это какая-то работа с суждениями и умозаключениями. Можно ли предположить, что Аркадий действительно занят суждениями и умозаключениями с Катей? Или герои Крылова не просто болтают о том, о сем, а именно рассуждают?