Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

В итоге многие понятия общечеловеческой речи незаметно подменились их логическим пониманием. Так произошло и с умозаключением, которое стало сливаться с выводом. Яркий пример такого сращивания понятий можно извлечь из весьма знаменитого логического сочинения 1888 года Леонида Рутковского «Основные типы умозаключений». В нем он развивал идеи Михаила Каринского по поводу теории вывода.

«Все наши знания, по своему происхождению, могут быть разделены на две категории: 1) на знания эмпирические и 2) на знания выводные.

Первые приобретаются непосредственным наблюдением воспринимаемого мира и служат простым выражением наблюдаемых фактов; вторые же добываются посредством особого умственного процесса, называемого умозаключением, из других, уже ранее приобретенных знаний. Ввиду этого умозаключение может быть определено как такой акт мысли, посредством которого мы установляем новые знания независимо от непосредственного наблюдения, единственно на основании имеющихся уже знаний» (Рутковский, с. 268).

Как вы видите, знания бывают опытные и выводные. И это бесспорно. Но при этом выводные оказываются обретенными не с помощью вывода, а с помощью умозаключения… Неточность. Наверное, простительная на взгляд логика. Очевидно, такое рассуждение ощущается логиками вполне логичным… Правда, от этой неточности теряют свои исконные значения два понятия русского языка, но это, наверное, мелочь.

Итак, если мы смотрим на рассуждение с точки зрения познания, все становится определенным: чтобы добывать знания, нужно либо наблюдать действительность, либо выводить эти знания из уже имеющихся. Но это определяется точкой, с которой смотрим. А если смотреть с другой точки, сохранится ли такая определенность? Скажем, с точки зрения обеспечения выживания?

Очевидно, в изрядной мере сохранится. Просто потому, что, рассуждая, мы нуждаемся в знаниях о мире и постоянно уточняем его описание, когда решаем какую-то жизненную задачу. Значит, задачу обретения знаний исключить из устройства разума нельзя. Но нельзя и делать ее главной, тем более единственной. Это перекос, искусственно вызванный тем, что получение знаний было осознано главной задачей науки еще со времен Бэкона.

При этом задача эта была вполне донаучной, в сущности, она была первобытной и магической, что и звучит в словах Бэкона о том, что знание — сила. Битва науки за знания, в действительности, была древней битвой за силу. И это оправдалось, раз Наука смогла отодвинуть Церковь с места главной опоры власти.

Но в настоящей жизни знание служебно, оно нужно лишь для обеспечения выживания или лучшей жизни. И это сразу меняет все логические построения: логика может быть наукой о познании, но только если хочет хорошо служить Науке как той божественной силе, которая вторглась в наш мир несколько веков назад. Но рассуждение служит выживанию и обеспечению решения тех задач, которые ставит перед собой душа. Иногда для проведения рассуждения нужны новые знания, но чаше все знания уже есть, а умозаключения и выводы делать все равно приходится.

Умозаключение и вывод далеко не исчерпываются тем, что могут создавать новые знания!

К тому же создают они отнюдь не знания, а образы, которые мы лишь оцениваем как знания. Образы эти иногда довольно верно описывают мир, иногда ошибочны, и сами логики постоянно борются с ошибками умозаключений и выводов. Но при этом продолжают считать их плоды знаниями. Но что есть знание, определяется логиками редко — тема уж больно скользкая. Поэтому, если подходить строго, логическим знанием оказывается не действительное знание о мире, а тот образ, который удалось создать выводом из других знаний и не получается разрушить логическими средствами.

Иначе говоря, логическое знание — это непротиворечивый образ. Не противоречить он должен тому, из чего выводился и логическим приемам проверки. Как видите, действительность при этом оказывается не очень нужной и даже как-то растворяется вдали…

Логический вывод строится приблизительно так: если А есть Б, и В тоже есть Б, то можно сделать вывод, что А есть В или, по крайней мере, равно В. Надо полагать, что я совершил здесь логическое умозаключение.

Если мы переходим на точку зрения выживания, то умозаключение как-то изменится. Например, я смотрю на мост и вижу трещины. Из этого я заключаю, что ходить по мосту опасно. Но это отнюдь не вывод. Выводом будет: мост надо ремонтировать. Или: надо идти в обход. Или: придется' рисковать.

В жизни умозаключение не есть операция вывода. В жизни умозаключение заключает нечто, например, несколько наблюдений, в какой-то единый объем сознания. Как заключают узника, делая его заключенным. И одновременно заключением завершают какой-то труд, например, книгу или статью. Такие заключения подводят итоги и содержат в себе выводы, поэтому создается ощущение, что заключение и вывод, по сути, одно и то же.

Но это только в искусственно созданных условиях, вроде научных статей. Но даже и там можно, при определенном усилии, различить форму и содержание. То есть заметить, что заключение содержит в себе выводы, но выводами не является. Тем более, в жизни и в живом рассуждении.

В жизни заключение не есть умозаключение. Умозаключение — это действие ума, точнее, разума или рассудка, совершаемое непроизвольно, просто в итоге способности сознания совершать подобные действия. По сходству с ними родилось понятие «заключение», как имя для определенных действий, совершаемых личностями, в частности, учеными и писателями, которые так завершают свои сочинения.

Если это подобие не случайно, а оно явно не случайно, значит, умозаключение исходно тоже что-то завершало, а отнюдь не совершалось как набор каких-то «логических операций». Это значит, что в тех формулах, которые приводят логики в качестве записи умозаключений, как раз действия со знаками и не являются работой умозаключения. Это суждения или сопоставления, или обсуждения, но не умозаключения.

Умозаключение совершается в конце, когда нужно совершить итоговое действие, завершающее сопоставление суждений, заключив их все в единую оболочку, как в камеру под ключ. Но это не есть вывод.

Чтобы родился вывод, узника из камеры еще надо вывести!

Поэтому мне видится, что умозаключение и вывод — это совсем не одно и то же. Это утерянные логикой два разных шага рассуждения: на первом из них мы собираем все знания и суждения об условиях задачи в один целый образ, а на следующем — выводим из этого образа новый, который является решением этой задачи.

Пример подобного разделения образов я уже привел, но это пример, так сказать, теоретический, а для полноценного овладения живым рассуждением стоило бы попробовать научиться этим действиям на деле. Это выходит за рамки задач, которые я ставлю перед этой книгой. Но путь к прикладной Науке думать, мне кажется, показан.