Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Включилась же эта проверка с помощью развернутого устройства допущения: если это так, то должны быть такие-то и такие-то признаки.

И тут же подключили второе устройство с если: если я хочу найти эти признаки, мне надо сделать такие-то и такие-то действия. Тут же были извлечены из сознания образы этих действий, и я принялся открывать ящики и целенаправленно искать ценные вещи. Либо их отсутствие.

Это значит, что связка, если — то, является в действительности чем-то, что вызывает к жизни решения, которые заставляют наш разум работать и производить действия с сознанием. Значит, это не связка слов, и даже, похоже, не просто связка образов. Это какое-то состояние сознания, вроде морщины на нем, которая заставляет разум бежать по себе, как по колее…

Я, конечно же, говорю условно. И пока лишь собираю необходимый мне материал, создаю приблизительное описание исследуемого мною явления. И все же, мне думается, за тем путем, который был предложен Кравковым, и который я попытался рассмотреть, лежит дорога к настоящей прикладной психологии.

Более того, психология владеет такими средствами понять рассуждение, какими не владеет ни одна другая наука. Поэтому к рассуждению психологии просто необходимо будет еще вернуться. Пока же я делаю вывод: для основ науки думать психология рассуждения является школой изучения этой способности нашего разума.

Жаль только, эта психология уже почти вся в прошлом…

Следующий урок рассуждения Кравков выводит из другого, столь же простого, примера. Начинается он, как и в прошлый раз, как пример науки думать. Я разбиваю его на шаги:

«Я повертываю включатель электрической лампочки, но она не загорается. Это для меня неожиданность, и я удивлен.

Задаю себе вопрос: отчего бы лампочке не гореть?» (Кравков, Очерк, с. 119).

Дальше Кравков опускает имена шагов, и я буду их добавлять, чтобы сохранялась, так сказать, школа. В данном случае надо добавить, что, задавшись вопросом, я начинаю строить предположения, что, в действительности, означает, что разум начинает извлекать все имеющиеся у него образы возможных причин случившегося.

«Возможно, что она перегорела, возможно, что порвался провод, возможно, что перегорели предохранительные пробки, возможно, что она просто недостаточно плотно ввинчена и т. д.

Прежде, чем остановиться на одном из этих решений, я принимаю одно из них, делаю из него соответствующие выводы, смотрю на согласие или несогласие их с тем, что имеется в действительности, и в зависимости от этого, принимаю его или же перехожу к подобному же примериванию прочих возможных допущений» (Там же).

Как вы понимаете, «делать соответствующие выводы» можно только в рамках рассуждения или исследования. Но даже если это исследование, вроде дополнительного пощелкивания выключателем или подкручивания лампочки, ему предшествует рассуждение, начинающееся с введения условия: если это лампочка недостаточно вкручена, надо ее докрутить…

После этого рассуждение замирает, пока я не поработаю руками и не получу образ хорошо вкрученной лампочки. Тогда я делаю вывод не из состояния лампочки. А из того образа, что получил: это не решение, надо искать другую причину.

В общем, пример чрезвычайно очевиден в силу своей простоты, и Кравков использует его для перехода к более отвлеченным предметам, а значит, к использованию в рассуждении отвлеченных понятий. К сожалению, его снова сносит в попытки привить к простому и всем понятному рассуждению разума логические ветви, делающие пример научнее и мутнее.

«Когда перед нами встает необходимость сделать выбор между несколькими различными возможностями поведения (например, заняться ли нам сейчас же практической деятельностью, или же продолжать доканчивать свое образование), то, — если только мы не решаем следовать лишь непосредственно более приятной перспективе, — мы оказываемся вынуждены опять-таки рассудить, будет ли полезнее для нас и для общества, если мы сейчас же выйдем из школы, или же если мы проучимся в ней до полного окончания курса.

Иными словами, нам опять-таки надлежит вынести и обосновать то или иное суждение. Если мы "оставление сейчас школы" назовем через S1, а "наиболее полезное для себя и для общества поведение" Р, то разумно выбрать между нашими двумя возможностями и будет означать принять суждение "S1 есть Р" или "S1 не есть Р" за истинное» (Там же, с. 120).

Чем хороши эти ранние попытки Кравкова играть в логические игры, так это очевидностью того, насколько они искусственны и не нужны для действительного рассуждения. Нигде в примерах Кравкова мы не можем углядеть, что знание всех этих S и Р облегчит нам решение задачи. Если, конечно, нашей задачей является то, что описано в примерах. Но вот если наша задача — сдать экзамен придурку-преподавателю,'который измывается над студентами, или войти в сообщество ему подобных, тогда польза логики для психолога становится очевидной.

Правда, задача тогда незаметно подменяется и становится действительно похожей на школьную задачу, когда нас заставляют решать задачи физические, химические и математические не затем, чтобы с их помощью решать задачи жизненные, а затем, чтобы получить образование, соответствующее идеологическим требованиям общества, избравшего стать современным.

Это значит, что, решая школьные задачи, мы их решаем ради решения задачи более высокого порядка, и рассуждение наше становится двусложным: чтобы получить свободу от садиста, надо научиться решать эти задачи. То есть: чтобы решить мою задачу, надо решить задачу ему. Это как с ребенком: хочешь провести вечер в свое удовольствие — иди читай сказку маленькому палачу.

После инъекции логистики, Кравков начинает сам слегка плавать, будто утерял ясность сознания, поэтому его вывод надо принять с настороженностью:

«Таким образом мы можем видеть, что в мышлении мы стремимся всегда к установлению обоснованного суждения.

Суждение же есть, как мы уже упоминали, утверждение или отрицание чего-либо о чем-нибудь, т. е. есть всегда установление отношения между предметами. Поэтому-то установление соотношений между предметами мы и можем считать основной и характерной функцией мышления» (Там же).

Во-первых, каким образом? Из предыдущего примера никак не следует, что «мышление» стремится «к установлению обоснованного суждения». Там лишь Кравков заявляет, что «нам опять-таки надлежит вынести и обосновать то или иное суждение» с помощью силлогических символов.

Во-вторых, что такое суждение? То, что суждение же есть, как мы уже упоминали, утверждение или отрицание чего-либо о чем-нибудь, мы опять же не выводим из примеров, а узнаем от Кравкова в точности таким образом, как это делают логики, а не психологи: