Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Вот это и будет предметом исследования Кравкова в главе с названием «Мышление». Как вы понимаете, «разумные действия» могут относиться к мышлению только в рамках научно-психологического подхода. В действительности они относятся к разуму. И значит, Кравкова, как и Выготского, надо понимать через переводчика. Но он хотя бы прямо обозначил, о чем будет говорить, когда говорит о мышлении.

Что любопытно: Кравков говорит просто, опираясь не на какую-нибудь символическую логику, прибредившуюся в кошмарном сне одному из жрецов математики. Он говорит, опираясь на бытовые примеры, значит, для обычного человека, переводя науку на разговорный язык. Это значит, что он хочет сделать себя понятным. А это знак, — знак настоящего исследования и поиска истины. Муть не нужна, когда ты хочешь получить подтверждение верности своего видения.

В сущности, Кравков, дав всей теме имя «Мышление», показывает: в рамках этого обобщающего понятия мы, как психологи, можем рассматривать все, про что можно сказать, что это мысль. Сюда войдут такие мысли, которые в действительности являются проявлениями рефлекторных реакций. Войдут случайные метания мысли, перебирающие любые всплывающие в сознании образы, войдут образцы лучшего поведения, которые мы собирали годами.

Но войдет то, что называется разумным поведением. По сути, способность думать и решать задачи.

Затем он переходит к описанию того, как происходит думание, и начинает с рассуждения. Других способов думать он не видит, да и рассуждение для него очевидно во многом потому, что описано логикой. И все же об этом стоит рассказать подробно, потому что, в отличие от большинства других психологов, Кравков вводит логические понятия с помощью психологических наблюдений и самонаблюдения.

Я уже говорил, но повторю еще раз: для настоящего психолога, профессионала и прикладника, необходимо владеть школой самонаблюдения. Это первое. Второе требование — работать не с заумной научной мутью, а с тем, с чем человек сталкивается в обычной жизни. И третье — говорить об этом надо на том языке, на каком одна душа понимает другую. Обычный язык — это и есть язык психологии. Настоящей психологии, конечно, не подделки.

Главный признак настоящей психологии — она имеет теоретическую и прикладную части. Прикладной психология становится только тогда, когда работает с тем, что нужно людям. Научная психология работает только с тем, что нужно ей.

Кравков в 1925 году еще пытается сохранить для психологии возможность быть прикладной наукой. Поэтому он выводит теорию из самых простых и понятных бытовых примеров. Его рассказ о работе разума как рассуждении вырастает именно из такого примера, который могут понять все. Возможно, можно было найти пример лучше и короче. Но и такой он навсегда останется классикой психологии, тем более, что сходные примеры использовали и предшественники Кравкова.

Поэтому я приведу его целиком, разбивая на шаги. Тем более, что он говорит как раз о том, как думать, значит, это шаги думания.

«Обратимся к случаям из обыденной жизни, в коих мы вынуждены бываем подумать.

1. Допустим, например, что я, возвращаясь к себе домой, вижу, что на моем письменном столе обычное расположение вещей резко нарушено и царит полный беспорядок. Это обстоятельство вызывает у меня чувство живейшего изумления. Я задаю себе вопрос: что бы этот беспорядок мог значить? Что мне теперь надлежит делать? Моя мысль начинает работать.

2. Новое, необычное впечатление… я пытаюсь так или иначе объяснить, то есть как-либо включить в систему обычных для меня фактов и событий. Может быть, у меня в мое отсутствие был обыск, может быть, произошла кража, может быть, кто-либо из моих домашних искал спрятанные мною и понадобившиеся им ключи и т. д.

3. Мои дальнейшие поступки явным образом будут зависеть от того, какую из этих многочисленных возможностей я приму за истинную: если были воры — надо сообщить в милицию; если беспорядок произведен ребенком — надо просить присматривающих за ним взрослых не допускать этого впредь и т. д. Поэтому мне необходимо на том или ином ответе остановиться. Необходимо о наблюдаемом беспорядке сказать "он есть результат таких-то причин"» (Кравков, Очерк, с. 118).

Вот описание задачи, на примере которой и возможно обучение тому, как научиться думать и рассуждать. Я вставил в пример номера, обозначив шаги, на которые надо разбить исследование примера.

Первый — это не думание, это предшествующее ему состояние, которое Кравков называет изумлением, а Аристотель или Сократ назвали бы удивлением. С удивления начинается философия, как утверждали они. Но сейчас мы отчетливо видим: с удивления начинается думание и движение к пониманию. Это важно лля тех, кто хочет понять, любовью к чему была философия.

Но как это происходит?

Кравков, в действительности, многое пропускает как очевидное. Но в начальном учебнике должно быть названо все. Когда он говорит: новое, необычное впечатление, он не совсем точен. Это не только впечатление, хотя мы и можем сказать: впечатление такое, будто здесь побывали воры. Однако в действительности Кравков описывает сразу два и даже три шага работы сознания: получение впечатлений и сличение их с узнаваниями.

Получение впечатлений — это восприятие. Оно еще доразумно, но его надо различать как обязательно совершающееся действие. Но чтобы сличить эти впечатления с тем образом ожидания, что есть у нас, надо их превратить в образ, доступный для сличения. Чтобы было понятно, представьте себе условного «дикаря», который никогда не видел письменного стола. Поймет ли он, что на столе беспорядок? Для начала ему надо вообще научиться узнавать столы, затем письменные столы, затем создать себе хотя бы самое общее понятие о том, чем может быть порядок на столе… В общем, обрести понятие о том, на чем может быть порядок и беспорядок, и с его помощью сделать из самых непредсказуемых впечатлений образ беспорядка.

Только после этого его можно сличать с образом ожидания.

Это сличение даст определенность, после которой возможен поиск причины. Тогда начинается следующий этап в работе с образами. Теперь мы перебираем все хранящиеся в сознании образы, связанные со столом и беспорядком, подыскивая подходящий для объяснения. В сущности, мы снова сличаем эти образы с образом разгромленного стола.

Предшествующая этому состоянию сознания работа шла как узнавание. Это была работа сознания. Но отличающаяся от создания впечатлений. Эта работа велась с понятиями, значит, это работал разум. Но еще не рассудок.

Для того чтобы заработал рассудок, как раз и нужно определиться с исходными условиями задачи. А они таковы: сличив впечатления с образом ожидания, я понял, что на столе разгром. Я удивлен и задался вопросом: что это может значить? Разум тут же вытащил из сознания все возможные предположения в виде образов, конечно.