Феликс Филатов - КЛЕЙМО СОЗДАТЕЛЯ. Гипотеза происхождения жизни на Земле.

В лабораторной практике олигонуклеотидами называют 15-25-«членники»; на их идентичности у инфицированного, например, человека и инфицирующего его вируса основана диагностика вирусной инфекции методами полимеразной цепной реакции или молекулярной гибридизации. Другой случай: обнаруженное нами insilico [66](то есть, с применением специальных компьютерных программ геномного анализа) тождество серии коротких фрагментов (21-27 оснований)генома человека и некоторых вирусов, в том числе, герпесвирусов, дает возможность предположить причастность последних к нарушениям геномного баланса хозяина, не обязательно связанным с белковыми синтезами. В этих случаях речь идет о различных геномах и относится к совершенно другой феноменологии (к малым интерферирующим РНК, если точнее). Второе же правило описывает нуклеотидный состав единственной цепи ДНК, и размер олигонуклеотида, удовлетворяющий этому правилу, принципиально не может быть таким большим; он и вправду не превышает 9 оснований.

Второе правило Чаргаффа относится не только к ДНК-, но и к РНК-геномам также, включая однонитевые РНК- или ДНК-содержащие вирусы. Причины, его породившие, неизвестны. Наиболее распространенная гипотеза — геномные инверсии, первое, что приходит в голову. Она, тем не менее, сталкивается с трудностями, о которых мы говорить здесь не будем. Серия других описанных в этой книжке молекулярных балансов (симметрий) также с трудом поддается разумным объяснениям — разве что принимается как данность и даже как условие функционирования репродукционных механизмов живых систем. Но что озадачивает много, много, много более — это результаты оцифровки таких балансов в целочисленных параметрах, вызывающие аналогию с информационными сигнатурами — если, разумеется, относиться к ним серьезно.

Первая версия, которой Автор попытался объяснить такие числа, заключалась в том, что они не более, чем случайные совпадения, побочный продукт упомянутых симметрий. Трудно — если возможно вообще — рассчитать вероятность системных совпадений такого рода — особенно если принимать во внимание, что описанные здесь «информационные сигнатыры» относятся к искусственно вычлененным («вариабельным») частям молекул обоих компонентов генетического кода. Значительно проще отнести к совпадениям (Автор так и думает) отдельные «замечательные» числа — например, трехзначное совершенное число 496 , которым, в частности, характеризуются равновесия боковых колонок матрицы кода. Конечно же, забавной случайностью является совпадение написания десятичного числа 3412 , которым выражается равновесие общих нуклонных масс боковых цепей и константных блоков МПП ( Глава Б 1 ), и порядка первых нуклеотидов этого пептида от его N - к его С -концу. Конечно же, очевидной случайностью является «числовое выражение равновесия» (но не само равновесие) комплементарных оснований в четверичной системе счисления: ( G + C -3)=( A + T -2)=( 11 .111 ) 4. Случайностью кажется, на первый взгляд, и «пифагорово соотношение», которое в информационных символах демонстрирует Октет 1каллиграмы кода. Вместе с тем, сопоставление этого соотношения с равновесием аналогичных компонентов каллиграммы в Октете 2и межоктетное их соотношение («золотое сечение», выраженное в однозначных числах, то есть довольно приблизительное, 666:1110 = 3 : 5, 4-яитерация в ряду Фибоначчи: 1,1,2, 3 , 5 ,8,13,21, ...) вновь и вновь возвращает к мысли о неслучайности или не слишком высокой вероятности таких совпадений. Однако, убедиться в справедливости этой мысли весьма непросто, а обилие замечательных чисел при симметриях кода, известная (точнее, совершенно неизвестная) часть которых может быть чистой спекуляцией, заставляет относиться к ним с изрядной долей скепсиса. Этот скепсис определяется, в первую очередь, тем, что достаточно допустить самую мысль о реальности арифметической составляющей в структуре кода, о какой-то информационной символике в его составе, чтобы неизбежный вывод оглушил своим невероятным экстремизмом: код земной жизни является АРТЕФАКТОМ, то есть, творением разума . Такой вывод способен самым радикальным образом повлиять на мировоззрение Homosapiens : людей, по большому счету, интересует не столько возникновение жизни вообще (интересует, конечно), сколько возникновение ее на нашей собственной планете. Если два эти события по своей природе существенно различны, то... в этом месте Автор пытается стряхнуть с себя наваждение и понять, не сможет ли помочь освободиться от подобной крамолы альтернативная «замороженной случайности» гипотеза «ключ-замок», верификацией которой занимается сейчас ряд экспериментаторов. Цель этой работы — выяснение молекулярных механизмов формирования генетического кода, отслеживая их invitro (« в пробирке »).

Менее прицельные эксперименты, начатые еще алхимиками с целью получить гомункулюса ( маленького человечка ) в колбе, продолженные знаменитой попыткой Юри и Миллера, получивших в колбе соединения, из которых мог бы такой гомункулюс состоять, продолжаются и сейчас, обновляемые введением в систему дополнительных параметров, предполагаемых на ранней Земле. В самом общем виде об экспериментах этого рода мы уже говорили. Очень похоже, что их задача может быть выполнена только если в колбе будут аккумулированы все начальные параметры. Между тем, по крайней мере, три из них до сих пор в этой работе не предусматривались. Первый — это воспроизведение не столько мыслимых на сегодня благоприятных условий для возникновения жизни, сколько их бесконечного разнообразия в замкнутом пространстве лабораторной колбы. Вряд ли молекулярные процессы, которые привели к возникновению жизни (генетического кода), происходили в единственном пузырьке, вмещающем несколько сотен или тысяч или даже миллионов молекул. Вероятнее, таких пространств-пузырьков было множество — в одних формировались различные варианты гиперциклов Эйгена, в других происходили отдельные события, моделируемые более прицельными экспериментами; позднее эти пузырьки объединялись в самых различных вариантах — пока не случилась комбинация, имевшая эволюционную перспективу.

Второй, не использованный до сих пор в таких экспериментах параметр — это время, то есть, миллиард лет напряженной работы. Классический эксперимент Стенли Миллера (1952г) длился неделю и показал наличие в реторте 5 аминокислот. Миллер повторил свой эксперимент в 1958г, добавив в исходную смесь сероводород, в избытке содержащийся в продуктах вулканических извержений. Часть образцов он оставил нетронутыми. Спустя полвека Джеффри Бада из Института океанологии Калифорнийского университета в Сан-Диего проанализировал эти образцы и обнаружил в них ещё и серусодержащие аминокислоты, которые были продуктами реакции, а не результатом жизнедеятельности контаминирующих бактерий. В определенной степени это, конечно, результат применения современных методов анализа, неизвестных во времена Миллера. А если бы и сам эксперимент длился 50 лет? А если бы он длился ту же неделю — но в библейском исчислении, в котором один день — это два миллиарда лет? Прицельными экспериментами — с небольшим числом рационально подобранных компонентов — мы пробуем сократить необходимое для эксперимента время, но пока неясно даже, двигаемся ли мы в правильном направлении.