Алексей Хомяков - Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. Том 2
- Название:Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. Том 2
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Университетская типография
- Год:1886
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Хомяков - Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. Том 2 краткое содержание
Разбивка страниц настоящей электронной книги сделана по:
От С.-Петербургского Комитета Духовной Цензуры печатать дозволяется. С.-Петербург. Февраля 11 дня, 1885 года.
Цензор Архимандрит Тихон.
Первое издание богословских статей А. С. Хомякова, составляющих второй том издаваемого нами «Полного Собрания его сочинений», появилось в 1868 году в Берлине. Определением Святейшего Синода от 22 Февраля 1879 года том этот разрешен к обращению в России. Печатая его ныне третьим изданием, мы должны напомнить читателям, что «неопределенность и неточность встречающихся в нем некоторых выражений произошли от неполучения авторами специально-богословского образования».
Петр Бартенев.
Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. Том 2 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Так как борьба между западными верованиями (croyances) происходила на почве рационализма, то нельзя даже сказать, чтобы предметом ее когда-либо была вера (foi): ибо ни верования, ни убеждения, как бы ни были первые искренни, а последние страстны, еще не заслуживают названия веры. Тем не менее, эта борьба, как предмет изучения, в высокой степени занимательна и глубоко поучительна! Характер партий обрисовывается в ней яркими чертами.
Критика серьезная, хотя сухая, и недостаточная, ученость обширная, но расплывающаяся по недостатку внутреннего единства, строгость прямодушная и трезвая, достойная первых веков Церкви, при узкости воззрений, замкнутых в пределах индивидуализма; пламенные по-
75
рывы, в которых как будто слышится признание их неудовлетворительности и безнадежности когда-либо обрести удовлетворение; постоянный недостаток глубины, едва замаскированный полупрозрачным туманом произвольного мистицизма; любовь к истине, при бессилии понять ее в ее живой реальности, словом: рационализм в идеализме — такова доля Протестантов. Сравнительно большая широта воззрений, далеко впрочем недостаточная для истинного Христианства; красноречие блистательное, но слишком часто согреваемое страстью; поступь величавая, но всегда театральная; критика почти всегда поверхностная, хватающаяся за слова и мало проникающая в понятия; эффектный призрак единства, при отсутствии единства действительного; какая-то особенная ограниченность религиозных требований, никогда не дерзающих подниматься высоко и потому легко находящих себе дешевые удовлетворения; какая-то очень неровная глубина, скрывающая свои отмели тучами софизмов; сердечная, искренняя любовь к порядку внешнему, при неуважении к истине, то есть к порядку внутреннему, словом: рационализм в материализме — такова доля Латинян. Я не думаю ни обвинять всех писателей этой партии в преднамеренной лживости, ни утверждать, чтоб ни один из их противников не заслуживал того же упрека; но наклонность папистической партии к софизмам, ее систематическая уклончивость при встрече с действительными трудностями, ее напускное неведение, наконец вошедшие у нее в привычку искажения текстов, пропуски и неточности в ссылках — все это так общеизвестно, что не подлежит и оспариванию. Не желая, однако, в столь важном обвинении, ограничиваться простым заявлением и, поставив себе за правило не ссылаться никогда на факты сколько-нибудь сомнительные, я приведу на память читателям долго тянувшееся дело о подложных Декреталиях, на которых теория о главенстве папы строилась до тех пор, пока верование в нее настолько укрепилось привычкою, что оказалось возможном убрать эти лживые и сделавшиеся
76
под конец ненужными подпорки; напомню также дело о фальшивых дарственных грамотах, составляющих основание светской власти Римского первосвятителя, и бесконечный ряд изданий святых отцов, искаженных очевидно с намерением. Из ближайших к нам времен я напомню, что труд Адама Черникава (Zernikavius), *) в котором доказывалось, что все свидетельства, извлеченный из творений святых отцов в пользу допущенной прибавки к символу, были преднамеренно извращены или урезаны, остался не опровергнутым, и прибавлю, что этот победоносный труд не вызвал со стороны уличенных ничего похожего на признание сколько-нибудь чистосердечное. Наконец, переход к нашему времени, я укажу на все почти сочинения красноречивого протософиста графа де-Местра, **) на бесстыдную
*) Известный богослов XVII века, написавший трактат об исхождении Св. Духа и особенно прославившийся критическим разбором текстов из св. отцов, приводимых папистами. Пр. перев.
**) Достаточно привести, как пример, доказательство, извлекаемое де-Местром в пользу Романизма из творений св. Афанасия. „Весь мир», говорить св. Афанасий, обращаясь к еретикам, «называет истинную Церковь Церковью Кафолическою. Это одно достаточно доказывает, что вы (т. е. все по собственному сознанию находящиеся вне ее) еретики». — «Какую же Церковь, спрашиваете де-Местр, вся Европа называете Кафолическою? Церковь Римскую; следовательно, все остальные Церкви пребывают в расколе». Но ведь св. Афанасий обращался к Грекам, ясно понимавшим значение слова кафолический (всемирный, вселенский), и потому его доказательство имело полную силу; но, спрашиваю я, что доказывает это слово против новейшей Европы, для которой оно лишено всякого смысла? Пусть спросят о Церкви вселенской или всемирной в Англии, в Германии и, особенно, в России, и пусть прислушаются к ответу! Придет ли человеку в голову, прежде чем он произнесет слово Мусульманин, справиться в Арабском словаре о его значении, и неужели употребивший это слово, тем самым, подает повод к заключению, что он придает ему такое же значение как и Магометане и, следовательно, сам исповедуете Магометанскую веру? Конечно, де-Местр, при его уме, не мог не сознавать недобросовестности своего вывода; но этот писатель, наделавший столько шума, по всему складу своего ума и несмотря на то, что
77
ложь в посланиях Австрийских епископов, по поводу чествования Православной Церковью некоторых из пап; наконец на знаменитое сочинение Ньюмана о Развитии. *) Нужно заметить, что этот последний писатель, отличавшийся добросовестностью, пока он исповедовал Англиканство, и в последствии, добросовестно же (так я предполагаю) обратившийся в Романизм, с переходом в это новое исповедание, внезапно утратил свою добросовестность. Впрочем, указывая на лживость, которою всегда отличалась Римская полемика, я отнюдь не желал бы навлечь этим слишком строгого осуждения на участвовавших в ней писателей и не касаюсь вопроса о степени нравственной их ответственности.
________________
он до некоторой степени хочет быть религиозным, принадлежит всецело к литературной школе энциклопедистов. Римляне сами называют его парадоксальным, да и тем оказывают ему слишком много чести. Отличительные его свойства составляют: легкомыслие, прикрытое обманчивым глубокомыслием, постоянная игра софизмами и постоянное отсутствие искренности; словом его ум — антихристианский в высшей степени, чему служить доказательством, между прочим, его теория искупления.
*) Ньюман, в этом сочинении, дополняет теорию Мёлера о постепенном совершенствовании и логическом развитии Церкви. «Все учения ее», говорит он, «заключались подразумевательно в первобытном ее учении и, мало помалу, из него развивались, или, говоря точнее, мало по малу приобретали ясность логического выражения. Так было в основном догмате о Троице, так и в учении о главенстве папы в делах веры и т. д.» Итак, Ньюман показывает вид, будто бы он и не слыхал никогда ни об отступничестве папы Либерия, ни в особенности о том, что Вселенский Собор осудил папу Гонория и что осуждение это принято всем Западом. Тут важен не самый факт заблуждения Гонория в догматическом вопросе, вполне ли он доказан или нет — все равно; важно, то, что Вселенский собор признал возможность погрешности, иначе: провозгласил учение о погрешимости папы, чего конечно Ньюман не мог не знать. Следовательно, новое учение о непогрешимости было не развитием учения Вселенского, а прямым ему противоречием. В этом случае, со стороны автора умолчание и притворное неведение едва ли лучше прямой лжи. Не хотелось бы отзываться так резко о человеке, столь высоко стоящем в области умственной; но можно ли увернуться от этого заключения?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: