Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Философия истории

Почти все цари были иностранцами, что конечно весьма характерно для возникновения Рима. Нума, преемник основателя Рима, был, по преданию, сабинянин, т.е. происходил из народа, поселившегося под предводительством Тация на одном из римских холмов уже при Ромуле. Однако впоследствии область сабинян является территорией, еще вовсе не входившей в состав римского государства. Нуме наследовал Тулл Гостилий , и уже имя этого царя указывает на его иностранное происхождение. Анк Марций , четвертый царь, был внук Нумы; Тарквиний Древний происходил из одного коринфского рода, как уже было упомянуто выше. Сервий Туллий был родом из Корникула, завоеванного латинского города. Тарквиний Гордый был сын Тарквиния Древнего. При этом последнем царе Рим достиг цветущего состояния: по преданию, уже тогда был заключен торговый договор с карфагенянами, и если отвергают его существование, считая его мифом, то забывают о тогда уже существовавших сношениях Рима с Этрурией и с другими соседними народами, у которых процветали торговля и мореплавание. Уже тогда римляне очень хорошо умели писать, и они уже отличались тою рассудочностью, благодаря которой возникла и их точная историография, за которую их хвалят.

При развитии внутренней государственной жизни патриции подвергались унижениям, и часто цари, как это нередко бывало и в средние века в Европе, искали опоры в народе, чтобы бороться против патрициев. Уже было упомянуто, что так делал Сервий Туллий. Последний царь Тарквиний Гордый редко советовался с сенатом относительно государственных дел, не пополнял его, когда умирал кто-нибудь из его членов, и вообще действовал так, как будто он хотел, чтобы сенат был совершенно уничтожен. Это вызвало напряженность, при которой достаточно было какого-нибудь повода, чтобы произошел взрыв. Этим поводом явилось насилие над честью женщины, посягательство на эту сокровеннейшую святыню, совершенное сыном царя. В 244 г. от основания Рима, т.е. в 510 г. до Р.Х. (если Рим действительно был основан в 753 г. до Р.Х.) цари были изгнаны и царская власть навсегда уничтожена.

Цари были изгнаны не плебеями, а патрициями; итак, если утверждают, что патриции, представители законности, были священным родом, то оказывается, что они действовали против законности, потому что царь был их верховным жрецом. В данном случае мы видим, что рим {282}ляне относились с большим уважением к святости брака. Принцип внутреннего мира и благоговения (pudor) являлся религиозным и неприкосновенным; его нарушение повлекло за собой изгнание царей, а впоследствии и децемвиров. Итак, у римлян мы с самого же начала находим и моногамию как нечто само собой разумеющееся. Она не была прямо установлена особым законом; о ней лишь случайно упоминается в институциях: там сказано, что браки между некоторыми родственниками недопустимы, потому что муж не имеет права иметь двух жен. Лишь в законе Диоклетиана прямо сказано, что в римском государстве никто не имеет права иметь двух жен, иначе это влечет за собой применение эдикта претора о лишении гражданских прав (cum etiam in edicto praetoris hujusmodi viri infamia notati sunt). Итак, моногамия признается в себе и для себя и основывается на принципе внутреннего мира. Наконец следует заметить еще, что здесь царская власть не исчезла, как в Греции, вследствие того, что царские роды сами себя истребили, но была уничтожена, вызвав ненависть к себе. Царь, сам бывший верховным жрецом, совершил нечестивейший поступок, принцип внутреннего мира был нарушен этим, и патриции, в которых вследствие этого пробудилось чувство самостоятельности, свергли царскую власть. Впоследствии с тем же чувством восставали плебеи против патрициев, латиняне и союзники против римлян до тех пор, пока не установилось равенство частных лиц во всей римской территории (и множество рабов было освобождено), а связь между ними стала поддерживаться простым деспотизмом.

Ливий делает замечание, что Брут выбрал подходящий момент для изгнания царей, потому что если бы оно произошло прежде, то государство распалось бы. Что случилось бы, спрашивает он, если бы эта толпа бездомных людей была освобождена от власти царей раньше, когда совместная жизнь еще не приучила их друг к другу. Государственный строй стал по имени республиканским. При более точном рассмотрении выясняется (Livius, II, I), что в сущности не произошло иных изменений кроме того, что власть, прежде принадлежавшая царю как постоянная, перешла к двум консулам, избираемым на один год . Оба они с одинаковыми полномочиями заведовали как военным делом, так и юрисдикцией и администрацией; ведь преторы как главные судьи стали избираться впоследствии.

Сперва вся власть еще сосредоточивалась в руках консулов; как внешние, так и внутренние дела шли на первых порах очень дурно. А именно, в римской империи наступает такой же смутный период, как в греческой после падения царских родов. Сперва римлянам пришлось {283}выдержать тяжелую борьбу с изгнанным ими царем, который обратился за помощью к этрусскам и получил ее. В войне против Порсены римляне лишились всех своих завоеваний и даже своей самостоятельности; они были вынуждены сложить оружие и представить заложников; на основании одного выражения Тацита (Hist., 3, 72) можно даже думать, что Порсена взял Рим. Вскоре после изгнания царей начинается борьба патрициев и плебеев; ведь уничтожение царской власти было произведено исключительно в интересах аристократии, к которой перешла царская власть, и плебеи лишились той защиты, которую они находили у царей. В это время вся административная и судебная власть и вся земельная собственность в государстве находились в руках патрициев, а народ, беспрестанно вовлекаемый в войны, не мог предаваться мирным занятиям; промышленность не могла процветать, и единственным приобретением плебеев оказывалась достававшаяся им часть добычи. Патриции заставляли рабов обрабатывать свои земли и уступали принадлежавшие им поля во временное пользование своим клиентам, которые были обязаны за это выплачивать оброки и производить взносы, т.е. пользовались этими полями как арендаторы. По роду взносов, производимых клиентами, это отношение очень напоминало ленные отношения: клиенты должны были производить взносы, когда дочь патрона выходила замуж, чтобы выкупить взятого в плен патрона или его сыновей, чтобы помочь им занять административные должности или чтобы возместить их убытки от процессов. В руках патрициев находилось и отправление правосудия, и притом без определенных и письменных законов; впоследствии обязанность устранить этот недостаток была возложена на децемвиров. Патрициям принадлежала и вся правительственная власть, потому что они занимали все должности: из них избирались консулы, затем военные трибуны и цензоры (цензура была учреждена в 311 г. с основания города), и благодаря этому исключительно им было предоставлено и практическое управление и контроль над ним. Наконец из патрициев состоял и сенат. Очень важным представляется вопрос, каким образом он пополнялся. Но это оказывалось весьма неопределенным. По преданию, Ромул учредил сенат, состоявший из 100 членов; следующие цари увеличили это число, и Тарквиний Древний постановил, что сенаторов должно быть 300. Юний Брут снова пополнил сенат, численность которого значительно уменьшилась. Впоследствии по-видимому сенат пополняли цензоры и иногда диктаторы. Во время второй Пунической войны, в 538 г. с основания города, был избран диктатор, который назначил 177 новых сенаторов: он назначил тех, которые занимали курульные должности, {284}плебейских эдилов, народных трибунов и квесторов, граждан, которые получили spolia opima [33]или corona civica [34]. При Цезаре число сенаторов увеличилось до 800, Август понизил это число до 600. Считали большим упущением со стороны римских историков, что они дают так мало указаний о составе и пополнении сената; но этот пункт, кажущийся нам чрезвычайно важным, вообще не представлялся столь важным римлянам; они вообще не придавали такого значения формальным определениям, но обращали главное внимание на то, как правили. Можно ли вообще предполагать, что конституционные права древних римлян были столь определенны, и притом в такое время, которое сами ученые, высказывающие такие взгляды, считают мифическим, а относящуюся к нему традицию – эпической?