Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

Таким образом, мы полагаем, что антиномия между логическим идеализмом и эмпиризмом лежит глубже философии Гегеля. Как нам кажется, корень ее заключается в самой человеческой мысли — во внутреннем противоречии, присущем всем нашим понятиям, ибо всякое понятие, взятое в своей отвлеченности, заключает в себе противоречие с тою конкретною действительностью, от которой оно отвлекается. Гегель возвел отвлеченное мышление в абсолютный принцип философии: его система есть классическое выражение этого принципа и потому в своей цельности не допускает каких либо существенных изменений. Большинство «поправок», внесенных последователями Гегеля в его учение, не исправляя его основного недостатка,

==628

только искажают его стройность, его единство. Если бы отвлеченная мысль могла быть абсолютным принципом философии, система Гегеля была бы абсолютной системой.

Но, на самом деле, наша мысль истинна, положительна только в своем возможном (или действительном) отношении к сущему, которое дано ей или неизбежно предполагается ею. Понимаемая отвлеченно, т. е. вне такого отношения, она, очевидно, может быть только ложным, расплывающимся призраком действительности. Если «вне мысли ничто не мыслимо», если все сущее понимается только мыслью, то, с другой стороны, самая мысль в своей отвлеченности по необходимости противополагается сущему. Отсюда то противоречие между формой и содержанием, которое мы наблюдаем во всякой . отвлеченности; отсюда противоположность конкретных вещей или существ отвлеченным идеям: вещи противополагаются понятиям.

Этим объясняется основной недостаток философии Гегеля, а также и основная особенность его метода, — то возведенное в принцип противоречие, посредством которого движется его диалектика. Этим же объясняется и ошибка тех критиков Гегеля, которые, подобно Шеллингу, отвлеченно противополагали идеальное и реальное начало, — идею и реальное бытие: ибо они так же ошибочно отправлялись от абстракции, принимая отвлеченную идею за нечто абсолютное и противополагая ей трансцендентное «сущее», как «вещь в себе», абсолютно иррациональную, чуждую и внешнюю мысли.

Критика логического идеализма приводит нас к тому заключению, что второе определение сущего столь же недостаточно, как и первое: «сущее» не есть идея, точно так же как оно не есть явление: оно не исчерпывается ни тем, ни другим определением. Как первое, эмпирическое определение, так и второе, чисто формальное -— являются условными. Отправляясь от эмпирического идеализма, мы нашли, что сущее, мыслимое вне явления, есть лишь отвлеченное понятие, или идея; мы признали тем не менее, что эта идея сущего есть безусловно необходимая идея, обусловливающая логически всю мыслимую и воспринимаемую нами действительность. Но самая эта идея в свою очередь может быть признана нами логичной только В предположе-

==629

нии основания для этой идеи, т. е. в том предположении, что ей соответствует отличное от нее сущее.

Что такое это за сущее, отличное от мысли и тем не менее сообразное ей — мы пока разбирать не станем. С точки зрения отвлеченной мысли, на которой мы находимся, на этот вопрос, очевидно, и нельзя отвечать вовсе: ибо всякое логическое определение сущего как чего то отличного от идеи на самом деле уже предполагает такое отличное от нее сущее, как нечто данное мысли и не выводимое из ее абстрактных понятий. Но, исходя из такого предположения, наша мысль может вывести ряд чисто логических определений сущего, развивая его идею. Эти логические определения и подлежат нашему рассмотрению.

На самом деле идея всегда предполагает отношение к конкретному сущему. Пусть с точки зрения отвлеченной мысли такое предположение является «трансцендентным», т. е. выходящим за ее пределы: тем не менее такое предположение совершенно необходимо, и без него нет никакой логичной, обоснованной мысли. Отвлеченное понятие не существует нигде, кроме нашего субъективного разума: оно относительно в двояком смысле — по своему отношению к мыслящему разуму и по своему отношению к конкретным вещам — к субъекту и к объекту. Поэтому там, где мы утверждаем какую либо идею безотносительно к ее отвлеченности, она необходимо заключает в себе внутреннее противоречие. Так, абстрактное понятие какого либо рода в одно и то же время предполагает отношение к действительной особи и исключает ее: напр., «человек», как отвлеченное понятие, не есть никакой определенный человек, следовательно, есть нечеловек. Или «бытие», с которого начинает логика Гегеля, не есть какое нибудь определенное существо, следовательно, — оно ничто; оно не есть бытие чего либо, следовательно, оно есть бытие ничего, т. е. «не–бытие», и т. д.

Эти внутренние противоречия абстрактных понятий, с которыми фокусничали еще древние диалектики, зависят от того, что такие понятия нельзя принимать безотносительно: мысль, как таковая, логически относится к данному или предполагаемому сущему. Поэтому абстрактное понятие, мыслимое помимо такого отношения, заключает в себе логическое противоречие: оно противоречит основному логическому предположению всякой мысли, ее основному отношению к сущему. Постольку такое понятие само себе противоречит; и там, где мы пытаемся логически мыслить

==630

такое понятие, оно неизбежно само себя опровергает. Это не логическое, а диалектическое понятие, т. е. понятие, которое само себя оспаривает в развитии своих внутренних предположений.

Все содержание нашего сознания, все явления внешнего и внутреннего мира составляют возможный предмет нашей мысли. Наша мысль связывает свои представления, мыслит их посредством понятий; она связывает представления с понятиями и понятия между собою посредством более общих понятий или логических отношений, которыми посродствуются все наши суждения. Одни понятия служат классификации, обобщению представлений и заимствуют все свое содержание от таких представлений, напр. понятия свойств, родов, видов. Другие понятия служат логической связи понятий и представлений, стало быть, той логической форме, в которой мы мыслим и познаем действительность: содержанием этих понятий является как бы самая эта форма, самая эта связь представлений, понятий и соответствующих им явлений.

Анализируя логическую форму наших суждений, мы разделяем их на несколько категорий и соответственно тому можем различить несколько основных логических форм мышления, которые лежат в основании всех наших мыслительных процессов. Эти формы, или, как их называют, «логические категории», суть основные, общие типы отношения мысли к своему предмету — к сущему; это основные формы или способы понимания сущего. Таковы так называемые категории качества, количества, реальной зависимости и модальности. Категории «качества», соответствующие умственным актам утверждения, отрицания, ограничения, суть категории положительного (реальности), отрицательного (небытия), ограниченного; категории количества суть: единство, множество, всеобщность (единство во множестве); категории реальной зависимости суть категории причинности, субстанциальности, взаимодействия: в них выражается связь причины и действия, субстанции и признаков, или взаимная зависимость. Наконец, категории модальности суть понятия возможности, действительности, необходимости, в которых выражается общий характер отношения мысли к сущему *.