Сергей Трубецкой - Учение о Логосе в его истории

Столь же немыслимо какое либо начало, абсолютно противоположное и чуждое мысли, — чем обусловливается несостоятельность чистого материализма с критической точки зрения.

==640

переходит к релятивизму, к понятию об относительном сущем. Но и это понятие, взятое отвлеченно, приводит нас к противоречиям, к абсурду: нельзя принимать отвлеченно, т. е. безотносительно, то самое, что мы хотим понять как относительное. Всякое отношение предполагает соотносящиеся термины, всякое ограничение или граница — нечто такое, что находится за пределами этой границы. Отсюда естественный переход к понятию безграничной, всеобъемлющей реальности; это последнее понятие заключает в себе нечто большее, чем первоначальное представление неопределенной, неограниченной реальности, поскольку в ней положительным образом разрешаются понятия всего конечного и ограниченного. Таково первое определение абсолютного как полноты бытия.

Справедливость этого рассуждения может быть проверена и справкой с историей философии и логическим анализом. Отвлеченная реальность ведет мысль к отвлеченному отрицанию, отрицание ведет к понятиям ограничения, относительности, которые, в свою очередь, ведут к отвлеченным понятиям безграничного и абсолютного. Обычное возражение против такой диалектической метафизики состоит в том, что она отвлеченна. Но дело в том, что мысль человеческая в своих понятиях всегда отвлеченна и метафизична; поэтому то и нужна сознательная метафизика, т. е. сознательная систематическая критика отвлеченных понятий о сущем, в их взаимной логической связи. Без такой критики мы никогда не избавимся от худшей метафизики — некритической, бессознательной и будем оперировать с теми же понятиями «реальности», «относительности» и т. д., только принимая их за нечто безусловное.

Четвертое определение сущего как «всереальности», или абсолютной реальности, очевидно, страдает такою же отвлеченностью, как и прочие: нет ничего более скудного, чем то формальное понятие «полноты бытия», которое оно в себе заключает. Вместе с тем оно и неопределенно, поскольку к прежнему понятию «реальности» вообще присоединяются как бы новые признаки, нуждающиеся в более точном определении.

2. Сущее определяется по категориям количества как единое, какмногое, как все, или всеединое. Оно понимается как единое — в своей отвлеченной идее: еще Парменид показал, что в отвлеченном понятии сущего, равного только себе самому, отрицается все то, что отлично от него, что не есть это сущее, отрицаются всякие различия, всякие

21 С. З. Трубецкой

==641

конкретные определения, — остается только отвлеченное единство. Но мысль не может застыть на таком единстве хотя бы потому, что во всяком акте мысли заключается как бы раздвоение между субъектом и объектом, между предметом и мыслью о нем, выражающееся в самых понятиях наших: например, понятие единства, в котором выражается акт нашего мышления, отлично от понятия сущего. Таким образом, во всяком определении, хотя бы самом общем и отвлеченном, всегда заключается известное ограничение, различение, а стало быть, и отношение между определяемым предметом и определяющим признаком или различием. В отношении мысли к сущему в их основном различии заключается, следовательно, потенциальное множество идеальных определений. Мысль, отличая самое себя от сущего, не может понимать его как отвлеченное единое, иначе она придет к раздвоению с ним: идеально возвышаясь над таким раздвоением, соединяя понятие с его предметом, мысль понимает сущее как конкретное единство, заключающее в себе возможное множество определений.

В отношении мысли к сущему — в тожестве и различии — дано и мыслимое единство, и раздвоение, и конкретное единство во множестве. Сообразно тому и сущее определяется как единое (в своей общей идее), как неединое (отрицание единства) — в своем отличии от мысли или идеи, как многое — в совокупности своих реальных отношений и мыслимых определений и как всеобщее или всеединое — в идеальном синтезе этих определений и признаков.

Все эти количественные определения или категории равно необходимы и в то же время равно отвлеченны и недостаточны, взаимно обусловливая и предполагая друг друга. И в то же время в своем целом эти категории предполагают отношение к конкретному сущему, следовательно, к такому, которое не исчерпывается одними количественными категориями.

В истории философии мы находим системы монизма, дуализма, плюрализма, всеединства, которые оперируют с вышеуказанными категориями, причем нередко историческая связь между отдельными учениями соответствует логическому взаимоотношению этих категорий. Так, например, из элейской философии единства развился материалистический атомизм, понимавший сущее как беспредельное множество начал, определяющихся по своей реальной противоположности мысли (т. е. как материальные едини-

==642

цы или «атомы»), с другой стороны, Платон в своих диалогах «Парменид» и «Софист» стремится показать внутреннюю диалектику отвлеченных понятий «сущего» и «единого» и приходит к понятию всеединства (единства во множестве). Правда, в действительности не было и не могло быть систем, исходивших исключительно из количественных определении сущего, за исключением разве пифагорейцев, которые сделали такую попытку; но на их учении всего яснее можно убедиться в невозможности подобного построения, ибо, говоря о единстве, множестве, о числе (как единстве во множестве), они по необходимости разумели всегда конкретные величины и приписывали своим числам материальность, нравственные и физические свойства. Количественные определения сущего, хотя и мыслимые отвлеченно, предполагают отношения к конкретному сущему, а следовательно, к другим, не количественным определениям его: единство есть единство чего нибудь — точно так же, как и множество есть множество каких либо единиц, хотя бы условных. «Всеединство», или «конкретное всеединство» 22, есть либо понятие, выходящее за пределы чисто количественных определений и заключающее в себе возможность других определений сущего; либо же это понятие совершенно бессодержательное: множество, которое в своей бесконечности есть множество нулей, и единство этого множества, равное нулю.

3. Количество, во всех своих категориях, есть количество чего либо — точно так же, как реальность есть качество чего либо, а ограничение — отношение чего либо сущего к чему либо другому. Сущее понимается нами по закону достаточного основания как то, что обосновывает свои определения: оно есть их основание и в тожестве, и в различии, и в единстве, и во множестве.

Отношение основания к тому, что им обусловливается, определяется по категориям отношения, как реальная зависимость субстанциальности, или причинности, т. е. как отношение признака к субстанции или следствия к причине. Сущее в своем тожестве мыслится как субстанция своих признаков или определений; в своем различии от мыслящего субъекта оно определяется как причина относительного или обусловленного бытия (явления); иногда, наоборот, самый субъект, или мыслящий разум, понимается как действующая причина, в отличие от сущего вне мысли — пассивной материи (как, например, у Аристотеля). Как ограниченное сущее, которому противолежит другое, также ограниченное сущее, оно мыслится во взаи-