Карл Шмитт - Государство и политическая форма

Большинство, по крайней мере, граждан с деловыми интересами, если речь не идет об их непосредственном экономическом интересе, не желали бы бесполезного обременения политическими решениями. Бросающийся в глаза пример этого отторжения решения разыгрывается в общественности в настоящее время (1927) каждый раз, когда жители Германской империи вывешивают флаги. Веймарская конституция определяет в ст. 3: «Имперскими цветами являются черно-красно-золотой. Торговый флаг – черно-бело-красный с имперскими цветами в верхнем внутреннем углу». В этом определении заложен компромисс, и нет никакого выбора между черно-красно-золотым и черно-бело-красным цветами. Преобладающей и решительной аккламации немецкого народа еще не произошло. Результат тайного индивидуального голосования, вероятно, зависел бы от партийной дисциплины и не дал бы большинства, казавшегося подавляющим той части, что осталась в меньшинстве. Подобный способ разрешения в настоящее время, видимо, еще не является подходящим средством подобного решения. Значительная часть населения, а именно деловые люди, между тем извещают общественность о том, что они также не желают определяться, или вообще не вывешивая флагов, или же вывешивая нейтральное знамя, как земельный флаг, местный городской флаг, папский флаг или флаг предприятия и частного лица собственного изготовления, – живая иллюстрация положения «решает большинство».

Монархическая формула «Божьей милостью» имеет, если исходить из современных представлений, лишь полемический и негативный смысл и не означает ничего, кроме того что монарх не обязан своей властью и авторитетом никому (кроме Бога), то есть ни церкви, ни папе, ни воле и одобрению народа. Однако этим вовсе не исчерпывается связь между монархией и религиозными представлениями. С точки зрения истории идей правящий в государстве монарх всегда выступал в качестве аналогии Бога, правящего миром. В Средневековье и вплоть до Нового времени короли даже физически обладали для широких масс народа сверхъестественным характером. К живой силе монархии вполне относилось то, что король совершал чудеса и особенно лечил больных наложением руки, как это показывает в своем труде на многочисленных примерах Марк Блок (Les rois thaumaturges, Etudes sur le caract?re surnaturel attribu? ? la puissance royale, particuli?rment en France et en Angleterre, Stra?burg, 1924). Последняя попытка всерьез обосновать монархию при помощи религиозных представлений была предпринята в 1825 году, когда Карл х Французский вновь захотел лечить больных наложением руки, однако эта попытка выглядела лишь как постыдная романтическая имитация ( Bloch. S.404). Напротив, в эпоху, когда король совершает чудеса, он может вместе со всей своей персоной рассматриваться в качестве святого и неприкосновенного, в качестве служителя и помазанника Господня. Право короля божественно, то есть имеет религиозное происхождение, а сам король есть некий pro-deus (см.: Gierke. Althusius, S. 177; Funck-Brentano , Le roi, Paris, 1912, S. 166ff).

Это религиозное обоснование монархии позже переходит в менее точный исторический, или общий, иррационализм. Последняя теологическая аргументация, видимо, содержалась в учении о государстве Бональда , который вводил монарха в ряд «единиц»: Один Бог, Один король, Один отец; монотеизм, монархия и моногамия. У Ф. Ю. Шталя данная теологическая конструкция соединена с другими антирационалистическими, традиционалистскими и легитимистскими аргументами.