Александр Богданов - Эмпириомонизм

Чтобы не затягивать изложения новыми и новыми иллюстрациями нашего метода, мы не будем останавливаться на принципе «награды», естественно дополняющем собою принцип «наказания». Здесь основной недостаток тот же: кроме «желательной» ассоциации психических образов психике навязывается еще целый ряд иных, большей частью вовсе не «желательных»; но так как это достигается путем положительного, а не отрицательного подбора, то избегается другой коренной недостаток, свойственный принципу «наказания», — чрезмерная растрата энергии психической системы… [116]

Заканчивая свой ряд иллюстраций, мы остановимся на одной группе явлений, играющей громадную роль в процессах психической жизни и психического развития, — на явлениях труда.

Труд есть сознательно-целесообразная деятельность . Это общепринятое определение мы сделаем исходной точкой нашего — по необходимости беглого — анализа.

Слово «деятельность» в этом определении выражает волевой, или, что, как мы видели, есть то же самое, иннервационный характер трудовых комплексов. Иннервация представляет из себя затрату энергии психической системы. Таким образом, труд как деятельность есть затрата энергии, а затрата энергии соответствует отрицательному аффекционалу психического комплекса. Значит ли это, что труд всегда «неприятен»?

Так было бы, если бы иннервационный комплекс всецело, без остатка заполнял собою поле сознания. Но в этом поле кроме него всегда имеются другие комплексы: во-первых, представление цели труда, почти всегда с положительной, «приятной» окраской, во-вторых, различные ощущения и восприятия, получаемые при процессе труда от внешней среды, а также ассоциированные с ними представления и т. д. Все эти сопутствующие комплексы могут обладать настолько высоким положительным аффекционалом, что все поле сознания приобретает нередко характеристику «приятного»: труд тогда становится «наслаждением». Но если сопутствующие комплексы «безразличны», т. е. в совокупности обладают ничтожным аффекционалом, то сразу обнаруживается, что труд, как таковой, как затрата энергии обладает окраской «страдания». Недаром во многих языках понятия «труда» и «страдания» настолько близки между собою, что выражаются словами одного корня или даже одним и тем же словом.

Тут, впрочем, есть еще одно, для нас очень важное, осложняющее обстоятельство. При процессе труда затрата энергии в значительной — если не в большей — своей части совершается за счет «внесознательных» координаций, за пределами сознания. «Главная координация» лишь некоторой долей участвует в общей затрате энергии системы, — это становится очевидным, если мы будем рассматривать процесс труда с физиологической его стороны. «Центрами сознания» являются, насколько можно судить, только «высшие» центры нервной системы, «низшие» же — спинно-мозговые, ганглиозные, субкортикальные — все или отчасти — служат центрами «бессознательных» реакций. Нам нет надобности повторять, что с эмпириомонистической точки зрения тут не может быть и речи об абсолютно-бессознательном, что дело сводится к некоторой реальной отдельности низших ассоциативных координаций от главной. Для нас важно то, что при трудовых процессах низшие центры нервной системы являются ближайшим источником той иннервации, которая приводит в движение мускульный аппарат. Высшие центры в сфере «произвольных» действий играют по отношению к низшим двигательным центрам роль приблизительно разряжающей их гальванической батареи — дают толчок, ведущий к освобождению накопленной потенциальной энергии последних.

Можно поэтому с полным основанием принимать, что большая часть трудовых затрат энергии выполняется не за счет главой координации переживаний и что поле сознания окрашивается отрицательным аффекционалом в несравненно меньшей степени, чем это было бы, если бы вся сумма происходящей иннервации «сознавалась» [117]. Понятно, что такой относительно слабый отрицательный аффекционал сравнительно часто может перевешиваться положительным аффекционалом сопутствующих переживаний, и труд тогда является «приятным». Однако до сих пор в истории человечества это отнюдь не наиболее частый случай.

Как было уже упомянуто, труд не есть просто иннервация, его необходимый момент составляет сознание цели . Анализировать понятие цели, излагать генезис реальной телеологии жизни мы здесь не станем, так как это много раз делалось другими и представляет вещи достаточно известные. Для нашей задачи существенно вот что. «Цель» есть комплекс-образ, который с большей или меньшей степенью ясности и полноты сопутствует всем волевым комплексам, входящим в данный процесс труда. Это — «представление», а не «восприятие», т. е. образ, не находящийся в непосредственном соотношении с какими-нибудь воздействиями среды, которые бы в нем ближайшим образом «отражались» и прямо его «вызывали» в психическом поле, а косвенное и производное отражение таких воздействий. Комплекс-«цель» обладает, вообще говоря, положительным аффекционалом или, по крайней мере, наименьшим отрицательным по сравнению со всеми, которые с ним конкурируют в данной психике. Именно благодаря такому аффекционалу цель, так сказать, фиксируется в сознании на время трудового процесса.

Представление цели «определяет» собою трудовые акты. Из числа возникающих волевых комплексов-стремлений в психике удерживаются и развиваются до степени «действий» те, которые находятся в соответствии с комплексом-целью, т. е. в соединении с ним представляют наибольший положительный или наименьший отрицательный аффекционал; те же, которые находятся в противоречии с этим комплексом, т. е., комбинируясь с ним, дают менее благоприятный аффекционал, устраняются в конкуренции с первыми. Ясно, что все это — прямой результат психического подбора, результат, который мог бы быть теоретически предусмотрен на основании данного принципа.

«Цель» определяет собою трудовой процесс таким образом, что она им «достигается». Это значит, что в результате труда представление цели (осуществляемой) сменяется восприятием цели (как осуществленной). Отношение психической системы к ее «среде» существенно изменяется в определенном пункте: переживание, которое не имело для себя прямо соответствующего комплекса в этой среде, теперь его имеет; оно становится непосредственным переживанием. Колонист, положим, строит дом. Дом-цель есть только представление, более или менее бледный производный комплекс, образованный психикой из материала прежних непосредственных переживаний (восприятия раньше виденных домов и т. п.). Дом построенный означает массу непосредственных восприятий, первичных переживаний, являющихся в свою очередь живым материалом для еще большей массы переживаний вторичных, производных [118].