Владислав Бугера - Сущность человека

Лучшим доказательством фроммовой концепции некрофилии была бы история болезни реально жившего некрофила, изложенная людьми, не имеющими никакого понятия о концепции Фромма и вообще о современной психологии — и в то же время подтверждающая эту концепцию во всех ее существенных деталях и внутренних взаимосвязях. И автору этих строк действительно посчастливилось разыскать такую историю болезни. Это «Повесть о мунтьянском воеводе Дракуле», созданная на Руси в последней четверти XV в. и дошедшая до наших дней в рукописном списке известного переписчика второй половины XV в., монаха Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина [520].

Валашский господарь Влад IV Цепеш, правивший в 50-60-е гг. XV в. в Мунтении (Восточная Валахия, входящая в современную Румынию), уже при своей жизни приобрел всеевропейскую известность. Его биография имеет довольно мало общего с литературно-киношными страшилками о графе Дракуле, явившимися на свет более ста лет назад с легкой руки писателя Брэма Стокера и пользующимися с тех пор неизменной популярностью чуть ли не во всем мире. Реальный, всамделишный Влад Цепеш был гораздо более страшной и отвратительной личностью, чем выдуманный Стокером вампир — граф Дракула.

«Бысь в Мунтьянской земли греческыя веры христианин воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим диавол. Толико зломудр, яко же по имени его, тако и житие его.

Приидоша к нему некогда от турьскаго поклисарие 51 и, егда внидоша к нему и поклонишась по своему обычаю, а кап 52 своих з глав не сняша, он же вопроси их: „Что ради тако учинисте, ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?“ Они же отвещаша: „Таков обычай нашь, государь, и земля наша имеет“. Он же глагола им: „И аз хощу вашего закона потвердити, да крепко стоите“. И повеле им гвоздием малым железным ко главам прибити капы и отпусти их, рек им: „Шедше скажите государю вашему: он навык от вас ту срамоту терпети, мы же не навыкохом, да не посылает своего обычая ко иным государем, кои не хотят его имети, но у себе его да держит“.

Царь же велми разсердити себе о том и поиде воинством на него и прииде на него со многими силами. Он же, собрав елико имеаше у себе войска, и удари на турков нощию, и множьство изби их. И не возможе противу великого войска малыми людьми и възратися. И кои с ним з бою того приидоша, и начат их сам смотрити; кой ранен спреди, тому честь велию подаваше и витязем его учиняше, коих же сзади, того на кол повеле всажати проходом, глаголя: „Ты еси не муж, но жена“».

Запомним это сочетание активно-гомосексуальных влечений и садизма, воли к власти. Нам еще придется вспомнить об этом сочетании, когда мы будем говорить о происхождении гомосексуальности.

«А тогда, коли поиде на туркы, тако глагола всему войску своему: „Кто хощет смерть помышляти, той не ходи со мною, остани зде“. Царь же, слышав то, поиде прочь с великою срамотою, безчислено изгуби войска, не сме на него поити.

Царь же поклисаря посла к нему, да ему дась дань. Дракула же велми почести поклисаря оного, и показа ему все свое имение, и рече ему: „Аз не токмо хощу дань давати царю, но со всем своим воинством и со всею казною хощу к нему ити на службу, да како ми повелит, тако ему служу. И ты возвести царю, как поиду к нему, да не велить царь по своей земли никоего зла учинити мне и моим людем, а яз скоро хощу по тебе ко царю ити, и дань принесу и сам к нему прииду“. Царь же, услышав то от посла своего, что Дракула хощет приити к нему на службу, и посла его почести и одари много. И велми рад бысь, бе бо тогда ратуяся со восточными. И посла скоро по всем градом и по земли, да когда Дракула поидет, никоего ж зла никто дабы Дракуле не учинил, но еще и честь ему воздавали. Дракула же поиде, събрався с всем воиньством, и приставове царствии с ним и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, и внезапу вернуся, и начат пленити градове и села, и множьство много поплени и изсече, овых на колие сажаху турков, а иных на полы пресекая и жжигая, и до ссущих 53 младенець. Ничто ж остави, всю землю ту пусту учини, прочих же, иже суть християне, на свою землю прегна и насели. И множьство много користи взем, возвратись, приставов тех почтив, отпусти, рек: „Шедше повесте царю вашему, яко же видесте; сколко могох, толико есмь ему послужил. И будет ему угодна моя служба, и аз еще хощу ему тако служити, какова ми есть сила“. Царь же ничто ж ему не може учинити, но срамом побежен бысь».

А вот теперь, уважаемые читатели, начинается, пожалуй, самое интересное.

«И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу, или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет жив. Аще ль велики болярин, иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство имел бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозен бысь. Источник его и кладязь на едином месте, и к тому кладязу и источнику пришли путие мнози от многых стран, и прихождаху людие мнозии, пияху от кладязя и источника воду, студена бо бе и сладка. Он же у того кладезя на пустом месте постави чару велию и дивну злату; и хто хотяще воду пити, да тою чарою пиет, на том месте да поставит, и елико оно время пребысь, никто ж смеаше ту чару взяти».

Перед нами — прототип всех «строгих, но справедливых государей», «настоящих хозяев своей земли», «отцов народа», «устанавливающих порядок железной рукой». В биографии воеводы Дракулы мы открываем разоблаченную психологическую тайну всех «любителей закона и порядка» : за их любовью к авторитарным «порядку и законности» скрывается такой же самый садизм, как и у тех воров и разбойников, которых они хотят карать жесточайшими казнями . Именно таким любителем закона и порядка был и Гитлер (как о том свидетельствует его биография, проанализированная Фроммом).

Облекая свой садизм в форму любви к иерархическому порядку и дисциплине, всевозможные дракулы, гитлеры и прочие сталины добиваются двоякой цели. Во-первых, они завоевывают себе почтение в сердцах обывателей, запуганных и обозленных разгулом бандитизма и коррупции — и тем самым достигают власти, а достигнув, укрепляют ее. А во-вторых, они заслоняют свой садизм от своего собственного сознания , представляя его себе в виде суровой, но необходимой заботы о законопослушных гражданах — и тем самым приукрашивая себя в собственных глазах. Точно такую же психодинамику мы можем наблюдать не только у политиков, боссов и директоров, армейских начальников и полицейских, но и у воровских «авторитетов», строго следящих за тем, чтобы подчиненные им преступники соблюдали воровской кодекс чести — делали все «по понятиям» (разумеется, лишь в той мере, в какой это не противоречит интересам самих «авторитетов») 54 .