Владислав Бугера - Сущность человека

Результаты лечения часто курьезны. Мне вспоминается случай с шестидесятилетней вдовой, которая в течение тридцати лет страдала хроническими галлюцинациями, возникавшими после острых шизофренических периодов, в один из которых она попала в клинику для душевнобольных на несколько месяцев. Она слышала голоса, распределенные по всей поверхности тела, особенно громкие скапливались у естественных отверстий тела, а также у груди и пупка. Эти голоса доставляли ей массу неприятностей. По не обсуждаемым здесь причинам я решил заняться этим случаем, хотя „лечение“ скорее напоминало контроль и наблюдение. С терапевтической точки зрения это казалось неосуществимым, в основном по причине крайне ограниченного интеллекта пациентки. Она могла вполне сносно управляться с домашними делами, но разумная беседа с ней была едва ли возможна. Дело пошло лучше, когда я стал обращаться к голосу, который она называла „голосом бога“. Он был локализован в центре грудины. Голос сообщил ей, что она должна убедить меня „задавать“ ей на каждой консультации выбранную мною главу из Библии, после чего она должна будет заучивать ее и размышлять над ней дома. На следующей консультации я должен был выслушивать ее. Как оказалось, это несколько необычное предложение принесло огромную пользу, так как занятия не только оживили речь пациентки и способствовали более ясному выражению мыслей, но и значительно улучшили психический контакт с ней. Примерно через восемь лет правая половина ее тела была полностью освобождена от голосов, они сохранились только на левой стороне. Не исключено, что такой неожиданный результат занятий 44 был вызван поддержанием у пациентки внимания и интереса. (Впоследствии она умерла от апоплексии.)» [763, с. 280–282.]

Что же делать? Пытаться «формировать небольшие группы, состоящие из больных, врачей, медицинского персонала, членов семей больных, которые считаются равноправными членами группы, участниками сообщества» — с тем, что «вступая в это сообщество, врачи должны отказаться от всякой ведущей роли, всякой административной власти, репрессивной позиции в осуществлении той или иной лечебной процедуры»? [630, с. 176.] — Но классовое общество неизбежноразъест эти группы , как оно до сих пор неуклонно разъедало все коммуны, основывавшиеся энтузиастами со времен Оуэна и Фурье до наших дней… Единственный выход — превратить всечеловечество в единое сообщество равноправных сотрудников, в единую семью , то есть опять-таки обеспечить переход человечества от классового общества к коллективизму.

Концепция пяти влечений, антагонистически противоположных друг другу — и при этом лежащих в основе каждой индивидуальной личности, помогает очень хорошо понять многие вещи. Например, раскрыть загадки и парадоксы патриотического чувства в классовом обществе.

Задайте ряду людей, выбранных наугад, такой вопрос: «Что такое патриотическое чувство? Пожалуйста, ответьте сразу, навскидку, без раздумий». Наверняка большинство тех ответов, которые вы получите при подобном опросе, будет звучать так: «Любовь к родине».

Проведем подобный же опрос на тему: «Что такое родина?» Смысл большинства ответов наверняка будет таков: «Родина — это родная земля, территория, на которой я родился».

Значит, любовь к родине — это любовь к той территории, на которой родился и/или провел детство? — Подобный ответ не вызывает никакого недоумения, если речь идет о «малой родине» человека, то есть о территории, которую он лично хорошо знает . Вот, например, моя «малая родина» — город Уфа, я его знаю, я к нему привык, и при мысли о его улицах и парках я действительно испытываю некое теплое чувство. Но как быть с такой «большой родиной», как Россия? Чукотка входит в Россию, а Гренландия — нет. Следовательно, если я — патриот России, то я должен любить Чукотку, но совершенно не обязан любить Гренландию. Но чем для меня отличается Чукотка от Гренландии (не как один абстрактный образ от другого, а как одна реальная территория от другой), если я ни ту, ни другую ни разу в жизни не видел иначе, как по телевизору?

Более того. Границам государств свойственно время от времени изменяться — и если к некоему государству будет присоединена новая территория, то патриот той страны, где находится данное государство, будет должен полюбить и эту новую территорию, которую раньше он был вовсе не обязан любить. Если он не любит данную территорию, то этот факт не мешал ему быть патриотом до ее присоединения к его стране — но после присоединения его патриотизм тут же оказывается под вопросом, и этот вопрос снимается только тогда, когда патриотическая любовь нашего патриота распространится и на новую территорию… Но что же это за чувство такое — любовь к родине, если оно должно послушно раздуваться и сжиматься в зависимости от того, как именно некто проведет по карте черту, называемую государственной границей?

Разобраться с этим парадоксом мы сможем, лишь если придем к выводу, что родина как территория — это лишь кажущийся объект патриотической любви, за которым скрывается какой-то другой, действительный ее объект. Мы осознаем этот объект в образе «родной земли» — но «земля», образ территории суть лишь маска, за которой подлинный предмет патриотического чувства остается неузнанным, хотя и вполне реальным… Патриот, говорящий о своей любви к «родной земле», сам не знает, что именно он любит патриотической любовью. Но что же это такое, что на самом деле любят патриоты ?

Давайте покопаемся в образе «родины», осознаем, с чем ассоциируется у нас «родная земля». Семья, близкие люди (ср.: «родина-мать», «отчизна»); вообще люди, говорящие на привычных нам с детства языках и живущие по привычным нам обычаям; привычные формы культуры — одним словом, все то, что обусловлено определенной системой общественных отношений, локализованной в границах тех или иных государств, в пределах обитания тех или иных этносов . А что, в свою очередь, лежит в основе любой системы общественных отношений, мы уже знаем: та или иная комбинация отношений управления и собственности. Итак, подлинным объектом патриотической любви является общество, основанное на той или иной комбинации отношений индивидуального, авторитарного и коллективного управления и соответствующих им отношений собственности.

Придя к такому выводу, мы обретаем возможность классификации видов патриотической любви, отличающихся друг от друга по видам тех объектов, на которые они направлены — по видам общества, отличающимся друг от друга тем типом отношений управления и собственности, который играет главную роль в кооперации действий членов этого общества 45 . Так, в первобытной общине главную роль в этом деле играют коллективные отношения, а в классовом обществе — авторитарные; следовательно, первобытнообщинный патриотизм есть по сути своей привязанность прежде всего к коллективным отношениям собственности и управления, а цивилизованный — к авторитарным.