Владислав Бугера - Сущность человека

3. Примеры сексуальных отношений между взрослыми мужчинами и мальчиками у папуасов и древних греков заставляют нас подробнее рассмотреть такое явление, как педофилия .

Мы, современные люди, привыкли к тому, что сексуальные отношения между взрослыми людьми и не достигшими физической и психической зрелости детьми и подростками в подавляющем большинстве случаев крайне грязны и гнусны, вступающие в такие отношения взрослые — нравственные уроды, а психику детей такие отношения необратимо калечат. В современном обществе в подавляющем большинстве случаев так оно и есть; примеры красивых эротических отношений между взрослым и подростком, подобные отношениям Андре Жида и его племянника, исключительно редки сегодня. Но мы с изумлением видим, что в ряде полупервобытных и раннецивилизованных обществ все бывало иначе: там «педофильные» отношения бывали не только массовым, но и не таким уж уродливым явлением, вовсе не превращавшим детей в духовных калек! Почему же было возможно такое удивительное положение дел, с трудом укладывающееся в наших современных головах?

Ключ к ответу кроется в том, что в сексуальных отношениях между взрослыми и детьми тем меньше пакости, чем больше доля коллективных отношений во всей системе общественных отношений как между взрослыми и детьми, так и между самими взрослыми . Чем больше остатков первобытного коллективизма в обществе — тем менее унизительны для детей сексуальные отношения между ними и взрослыми — тем менее такие отношения уродуют психику детей, тем менее мешают детям превратиться со временем в зрелых, полноценных мужчин и женщин. Напротив, чем меньше в обществе остается коллективизма, тем авторитарнее становится сексуальная связь между взрослым и ребенком — и тем гнуснее становится она (и, соответственно, тем шире распространяется, сильнее и справедливее становится ненависть к педофилам).

Весь процесс превращения педофилии из сравнительно сносного явления в полную грязь и мерзость прошел, от начала до конца, в Древней Греции в течение I тысячелетия до н. э. 95 Разумеется, он шел параллельно все большему унижению древнегреческой женщины. Именно поэтому Гегель, записавший однажды где-то у себя в черновиках следующее:

«Многие локрийцы повесились из-за того, что не могли сблизиться с мальчиками, которых они любили. Греческая любовь к мальчикам еще мало понята. В ней есть благородное презрение к женщине…» [134, с. 552] —

свалял дурака: чем больше в «греческой любви к мальчикам» было презрения к женщине, тем менее и это презрение, и сама эта «любовь» оставались благородными в каком бы то ни было смысле.

Именно педофилия (как гомо-, так и гетеросексуальная) демонстрирует в наше время всю мерзость власти человека над человеком гораздо ярче, чем любая другая форма секса. Поэтому можно быть твердо уверенными в том, что если человечество начнет переходить к коллективистскому обществу, то она быстро отомрет: вначале общество будет карать ее гораздо суровее, чем сегодня (в этом вопросе негодование трудящегося народа, самого управляющего собой, уже не будет сдерживаться фальшивым либеральным «гуманизмом» современного законодательства), а затем — по мере отмирания авторитарных отношений собственности и управления, без очень большой доли которых в обществе педофильские влечения просто не могут возникать в душе человека — она бесследно исчезнет. Можно с уверенностью утверждать, что перед своей смертью педофилия не «похорошеет» — не примет вновь ту форму, в которой она существовала у древних греков и все еще встречается у папуасов: слишком уж позорную память она оставит по себе у следующих поколений, и они не примут ее ни в какой форме.

А вот с гомосексуальными связями между физически и психически зрелыми людьми не все обстоит так однозначно. Если попробовать представить себе их судьбу в процессе грядущего перехода к коллективизму, то вырисовывается два возможных варианта, один из которых вероятнее другого — но для того, чтобы окончательно «отсеять» второй вариант и сделать прогноз однозначным, пока еще недостаточно данных. Первый (более вероятный) вариант: однополый секс постепенно исчезает вместе с отношениями авторитарного управления, породившими его. Второй вариант: гомосексуальная любовь, отрываясь от породивших ее авторитарных отношений (как об этом мечтают, например, левые феминистки-лесбиянки [см. 297, с. 484–487]), становится одной из форм подлинной, коллективистской любви — но не каким-то постоянным сексуальным состоянием некоторой группы внутри всечеловеческого коллектива, а одной из ролей, которую, наряду с гетеросексуальной ролью, может практиковать (и обычно практикует) кто угодно, любой, каждый член этого коллектива. Говоря короче, возможно одно из двух: либо переходящее к коллективизму человечество постепенно станет практически полностью гетеросексуальным (это пока что выглядит более вероятным, потому что очень уж тесно однополый секс связан, в подавляющем большинстве случаев, с авторитарными отношениями как со своей основой ), либо практически полностью бисексуальным. Оба варианта одинаково хороши. Главное — это чтобы из секса в как можно большей мере исчезло отчуждение человека от человека и, в частности, власть человека над человеком; главное — чтобы секс перестал быть товаром и орудием власти, чтобы стал настоящей любовью; а все, что ни останется в сексе за вычетом власти и торга, заведомо будет прекрасно .

Как бы то ни было, ясно, что уже переходное к коллективизму общество будет способно разрешить ряд таких проблем гомосексуалов, все еще остающихся таковыми (и при этом, разумеется, не следующих в своем поведении ни садистскому, ни мазохистскому, ни педофильскому влечению: для тех, кто следует таким влечениям — неважно, гомосексуалы они или гетеросексуалы — в переходящем к коллективизму обществе места, разумеется, не найдется), которые в принципе неразрешимы в классовом обществе. Например, в классовом обществе всегда будут оставаться противники однополых браков — а уже в начале перехода к коллективизму брак как закрепляющий «ячеечную» семью социальный институт исчезнет, и вместе с ним исчезнет сама проблема однополых браков. Исчезнет также проклятый вопрос о том, можно или нельзя дать геям и лесбиянкам право усыновлять и удочерять детей: когда каждый ребенок будет воспитываться всем трудовым коллективом, вместе взятым, и общение каждого взрослого с детьми будет у всех на виду и под всеобщим контролем, отпадут все причины для тревоги о том, как бы усыновляющие/удочеряющие ребенка приемные родители не растлили его. Вообще говоря, растление малолетних есть неизбежный спутник «ячеечной» семьи — и полностью искоренить его можно не иначе , как только полностью искоренив «ячеечную» семью и обобществив всех детей (подчеркнем для тех, кто до сих пор не видит разницу между государством и обществом — ни в коем случае не огосударствив, но именно обобществив детей, отдав их трудовым коллективам, где их воспитанием будут попеременно заниматься все взрослые в свободное от работы время).