Владислав Бугера - Сущность человека

(8) Подробнее о неоазиатском способе производства речь пойдет в следующей главе.

(9) Например, у североамериканских ирокезов [см.: 491, с. 89–92; 399, с. 50–54, 86–99].

(10) Например, у германцев в начале нашей эры [399, c. 130–144; 186, с. 57–60, 61–64, 65–67, 69–70]. Описание Тацитом военной демократии в германских племенах, опубликованное (в латинском подлиннике и в русском переводе) в сборнике «Древние германцы», настолько хорошо выявляет ее существенные черты, что было бы грешно не процитировать его:

«Королей германцы выбирают по знатности, а военачальников — по доблести. При этом у королей нет неограниченной или произвольной власти, и вожди главенствуют скорее тем, что являются примером, чем на основании права приказывать, тем, что они смелы, выделяются в бою, сражаются впереди строя и этим возбуждают удивление. Однако казнить, заключать в оковы и подвергать телесному наказанию не позволяется никому, кроме жрецов, да и то не в виде наказания и по приказу вождя, но как бы по повелению бога…

…О менее значительных делах совещаются старейшины, о более важных — все, причем те дела, о которых выносит решение народ, предварительно обсуждаются старейшинами. Сходятся в определенные дни, если только не произойдет чего-нибудь неожиданного и внезапного… Из свободы у них вытекает тот недостаток, что они собираются не сразу, как бы по чьему-нибудь приказанию, но у них пропадает два и три дня из-за медлительности собирающихся. Когда толпе вздумается, они усаживаются вооруженные. Молчание водворяется жрецами, которые тогда имеют право наказывать. Затем выслушивается король или кто-либо из старейшин, сообразно с его возрастом, знатностью, военной славой, красноречием, не столько потому, что он имеет власть приказывать, сколько в силу убедительности. Если мнение не нравится, его отвергают шумным ропотом, а если нравится, то потрясают копьями: восхвалять оружием является у них почетнейшим способом одобрения.

…Перед народным собранием можно также выступать с обвинением и предлагать на разбирательство дела, влекущие за собой смертную казнь…

На этих же собраниях производятся также выборы старейшин, которые творят суд по округам и деревням. При каждом из них находится по сто человек свиты из народа для совета и придания его решениям авторитета.

…Германцы не решают никаких дел, ни общественных, ни частных, иначе как вооруженные. Но у них не в обычае, чтобы кто-нибудь начал носить оружие раньше, чем племя признает его достойным этого. Тогда кто-нибудь из старейшин, или отец, или сородич в самом народном собрании вручает юноше щит и копье; это у них… является первой почестью юношей: до этого они были членами семьи, теперь стали членами государства. Большая знатность или выдающиеся заслуги отцов доставляют звание вождя даже юношам…»

(11) Или в рамках отношений протоуправления между животными, как это случилось с первыми в истории человечества производительными силами.

(12) См.: 238, с. 31–32; 48, с. 49. Интересно, что тот же самый Березкин, который приводит фактические данные, доказывающие , что в земледельческих обществах Центральных Анд возникла производственно-технологическая необходимость появления и роста бюрократического аппарата, управляющего трудом земледельцев, — пытается отрицать такую необходимость:

«Неправомерность связанной с именем К. Виттфогеля теории, согласно которой деспотическая власть в древних обществах укрепилась благодаря своей способности организовать крупномасштабное освоение новых земель, опровергается буквально на каждом шагу. Недавно, например, удалось выяснить, что грядковые поля в бассейне оз. Титикака продолжали обрабатываться и после гибели тиауанакской цивилизации, а освоены, скорее всего, до ее возникновения. Иначе говоря, для проведения сложных мелиоративных работ вовсе не требовалось государственное вмешательство — все это было под силу отдельным общинам» [48, с. 97].

Во-первых, Березкин так и не доказал, что благодаря возникновению руководящего мелиоративными работами бюрократического аппарата — государства масштабы освоения грядковых полей в бассейне оз. Титикака не возросли, а интенсивность земледелия на этих полях не повысилась. Разумеется, перешедшие от охоты и собирательства к земледелию общины начинали заниматься мелиорацией поодиночке. Однако обусловленные развитием производительных сил снижение уровня детской смертности и рост продолжительности жизни, а также вызванное интенсификацией межплеменных контактов (прежде всего обмена) укрупнение племен путем слияния (кстати, при этом родовые общины превращаются в соседские, а племя и община перестают быть тождественными: если в период расцвета первобытного общества племя включало в себя одну, две, реже — чуть большее число общин, то чем дальше заходит разложение первобытного коммунизма, тем больше общин включает в себя племя, наконец перестающее — с возникновением классового общества — быть племенем и превращающееся в новую форму общности, в народность) порождают потребность в кооперации труда все более широких масс людей, без чего невозможно повысить производительность труда и прокормить растущее население: дело в том, что эффект мелиорации тем выше, чем более согласованы друг с другом мелиоративные работы на соседних площадях обрабатываемой земли. Эта-то потребность и привела к тому, что общины стали объединяться друг с другом не только в силу военного превосходства крупных объединений над мелкими, но и в силу экономической необходимости — эффективности планомерного проведения мелиоративных работ под единым руководством. Правда, во-вторых, Березкин отмечает, что земледельцы продолжали обрабатывать поля и после того, как приозерное тиауанакское государство исчезло, не сменившись тут же новым. Однако это говорит только о том, что созданные под руководством централизованного аппарата управления оросительные и дренажные системы и пр. можно кое-как эксплуатировать и в какой-то степени поддерживать в порядке и без централизованного аппарата. К сожалению, Березкин не приводит данных о том, когда земледелие в бассейне Титикаки было эффективнее: при жизни или после гибели тиауанакской культуры.

(13) Семья, насчитывающая максимум несколько десятков человек, в условиях такой формы общности, как народность, является настолько маленькой «ячейкой общества», что, при доминировании авторитарных отношений в каждой семье, в системе семейных отношений всего общества все равно доминируют отношения индивидуального управления.

(14) См.: 399, с. 54–56, 69, 131–134; 43, с. 83–86, 109. Тут же Энгельс и Бебель правильно констатируют, что в то время, когда «ячеечные» семьи еще не окончательно сформировались, а лидеры племени уже имели большие права «распоряжаться половыми отношениями» [43, с. 107] женщин своего племени, отношения коллективной собственности и управления еще играли большую роль в системе отношений между мужчинами и женщинами, хотя и уже не преобладали: так, девушки пользовались большой свободой половых отношений до брака, браки легко расторгались, наказания за нарушение верности супругу были легки сравнительно с более поздней эпохой и т. д. В 399, с. 56 Энгельс совершенно справедливо указывает на то, что по мере убывания коллективности в системе семейных отношений сексуальное использование женщины другими (кроме мужа) мужчинами — так же, как и использование ее мужем во всех отношениях, добавим мы — приобретало все более принудительный характер по отношению к женщине. Это лишний раз доказывает, что обычаи, подобные тому обычаю племен с Балеарских островов, о котором рассказывает Бебель: «…в брачную ночь к невесте допускались родные по крови мужчины в возрастном порядке, и только под конец допускался жених» [43, с. 84], - связаны не с коллективными, а с авторитарными отношениями в системе семейных отношений.