Владислав Бугера - Сущность человека

(90) См. подобную иллюзию у Богданова [53, c. 36–37], противопоставлявшего капитализм феодализму как «индивидуализм» — «авторитарному прошлому». Вообще говоря, спасибо Богданову за то, что он ввел различение трех типов отношений управления — индивидуального, авторитарного и коллективного; однако содержание этих понятий у него крайне субъективистское, мало научное. Оно настолько далеко от значения тех же терминов в концепции автора этих строк, что последний никак не может признать Богданова своим предшественником (хотя и рад бы опереться на столь крупный авторитет) — тем более, что додумался он до этих трех терминов, так же как и до всей своей концепции трех типов управления и собственности, абсолютно независимо от Богданова.

(91) Тиктин все-таки неправ, полностью отождествляя (на с. 104–105 своей книги) абстрактный труд и стоимость и полагая, что там, где нет стоимости, нет и абстрактного труда — и утверждая при этом, что «абстрактный труд не существует в СССР». На самом деле стоимость — это разновидность абстрактного труда.

(92) Как мы помним, этим одно время болел и сам Маркс. Но не только он-Ленин тоже: если вспомнить цитированное нами выше ленинское определение классов, то нетрудно убедиться в том, что второй отличительный признак класса — «отношение групп людей к средствам производства» (а не по поводу средств производства!) — сформулирован человеком, считающим, что собственность есть отношение людей к вещам.

(93) Цит. по: Страницы истории: Дайджест прессы, 1988, июнь-декабрь. Л., 1989. С. 98.

(94) «Мировой технический уровень в те годы менялся очень медленно» [479, c. 74].

(95) Кстати, качество продукции, произведенной в таком неоазиатском государстве, могло бы быть не хуже японского хваленого качества.

(96) «Почти» — потому что в принципе ту же историческую роль, что и неоазиатский способ производства, мог бы сыграть, как мы уже говорили выше, и очень огосударствленный монополистический капитализм (при государстве, рожденном победоносной политической революцией эксплуатируемых классов).

(97) Относительное — значит не полное, а примерно такое, какого достиг СССР при Сталине, когда Советский Союз, как мы отмечали выше, все-таки выступал в роли сырьевого придатка высокоразвитых империалистических стран (хотя и был зависим от их буржуазии в меньшей степени , чем в начале XX века, при Николае II).

(98) По воле случая (случая с точки зрения закономерностей развития всего человечества) первым таким регионом стала Российская империя. Однако то, что случайно с одной стороны, с другой стороны закономерно; и если бы взять «масштаб закономерностей» помельче, то мы увидели бы, почему именно Российской империи суждено было оказаться первым таким регионом.

(99) Это стало неизбежным благодаря тому, что появились регионы с неплохо развитой промышленностью, буржуазия которых при этом была слаба и зависима от буржуазии высокоразвитых капстран.

(100) В этом правившая СССР бюрократия убедилась еще в 20-е гг., когда она еще не совсем конституировалась как неоазиатская и проходила мимолетную буржуазную стадию своего развития. Немалая ее часть уже тогда была склонна к тому, чтобы сохранить в СССР капитализм — даже несмотря на нарастание риска попасть в сильную зависимость к высокоразвитым капстранам. Интересы этой части выражали Бухарин, Рыков, Томский и пр. (одно время — и сам Сталин, боровшийся в союзе с Бухариным против Троцкого, выступавшего тогда в качестве немного опередившего свое время пророка неоазиатской индустриализации и огосударствления сельского хозяйства). Именно по пути Бухарина и пошла неоазиатская бюрократия позднее, начиная с 60-х гг. Однако в 20-е — 30-е гг., во-первых, тогдашние империалистические державы были гораздо более враждебны по отношению к СССР, чем в конце XX века (и в конечном счете не потому, что капиталисты ненавидели Коминтерн и коммунистическую идеологию — этот субъективный момент был лишь опосредствующим звеном в причинно-следственной связи, — а потому, что тогдашний монополистический капитализм находился в более глубоком застое, чем в последней четверти XX века, и капиталистические монополии тогда острее чувствовали свою заинтересованность в очередном переделе мира); а во-вторых, тогда управлявшая СССР бюрократия еще не прогнила насквозь, подобно тому как она прогнила через 40–50 лет, и не была в целом коррумпирована настолько, чтобы рисковать независимостью своего государства ради поездок на зарубежные курорты (даже в том случае, если бы империалистические державы в 20-е — 30-е гг. были менее враждебны СССР, чем в 80-е). Эти две причины и привели к тому, что бюрократия СССР не пошла в конце 20-х гг. по бухаринскому пути. Троцкисты, правда, полагают, что тут очень важную (если не решающую) роль сыграло противодействие рабочих. Но это вряд ли: если бы экономическая и политическая ситуация в мире вынудила бюрократию, правившую Советским Союзом, сохранить капитализм, то ее поддержала бы бoльшая часть крестьян и немалая доля самих рабочих. Этой поддержки было бы вполне достаточно для того, чтобы обломать недовольных без всякой гражданской войны.

(101) Современные китайские капиталисты предпочитают нанимать более беззащитных и покорных молодых рабочих (особенно — работниц) из деревни, чьи документы конфискуются хозяевами и кто поэтому должен жить в закрытых казармах, работая до изнеможения, чтобы уплатить хозяевам их аванс. Двое рабочих были забиты камнями насмерть охранниками за попытку сбежать из такой казармы — и никто не был наказан.

На принадлежащей тайваньскому капиталисту обувной фабрике в Гуанчжоу провинившиеся чем-либо рабочие наказываются тем, что должны бегать с железным шаблоном для изготовления обуви на шее вокруг фабрики или стоять на руках вверх ногами более часа у заводской стены. Это благородное развлечение рабовладельца происходит не на рабской плантации и не в поместье русского крепостника, а в «коммунистическом» Китае!

Немудрено, что даже в статье, опубликованной в журнале официальных китайских профсоюзов, говорилось: «В раннекапиталистических обществах были широко распространены подавление основных прав рабочих и контроль за ними. Сегодня подобная практика почти полностью исчезла и существует только в социалистических (!!! — В. Б.) cтранах — таких, как наша».

В 2001 г. зарегистрировано более 1 млн. несчастных случаев на производстве (сравнительно с 2000 г. — рост на 20%), в т. ч. более 100 тыс. — со смертельным исходом (рост на 10,4%). В Китае добывается 25% мирового угля, но происходит 80% мировых несчастных случаев в шахтах со смертельным исходом. Ежегодно гибнут 5–6 тыс. шахтеров, в 2002 г., по предварительным подсчетам — 10 тыс. — печальный рекорд.