Владислав Бугера - Сущность человека

(107) Там же, с. 89.

Глава 4. Анализ роли отношений собственности и управления в формировании мотивации, психологического облика индивидов и масс и их духовной культуры (на примере современного российского пролетариата)) *

(1) Основным источником материалов для главы 4 послужила статья М. Инсарова «О причинах пассивности пролетариата» [233].

(2) Вот как формулируют эту точку зрения нынешние российские идеологические прислужники капитала:

«У Маркса и Энгельса представление о классах сформировалось из разных источников, в основном — из работ французской исторической школы, основывавшейся на опыте революции 1789 г. У классиков марксизма это представление находилось также под сильным влиянием, с одной стороны, истории античного рабства, а с другой — недовольства рабочих молодым капитализмом. В те времена рабочие психологически еще не расстались с идеалом сельской жизни и подчас были склонны выражать это массовым насилием. С тех пор много воды утекло, выявилось, что значимость рабства в античности была сильно преувеличена, а рабочие в развитых странах давно перестали себя противопоставлять существующим формам производства, вполне интегрировались в социальную систему, составляя часть среднего слоя» [32, с. 30].

Эту точку зрения разделяют с правыми идеологами и такие «левые», как Маркузе и его последователи. В действительности же дело вовсе не в том, что рядовые наемные работники высокоразвитых капстран якобы подкуплены и стали частью «среднего слоя», а в том, что они гораздо более разобщены , чем их деды и прадеды, недавно пришедшие из деревни и еще сохранившие навыки общинной солидарности, выросшие из остатков отношений коллективного управления, сохранявшихся в сельских общинах на протяжении всей их истории. При развитом капитализме доля отношений индивидуального управления и индивидуальной собственности в системе отношений между пролетариями гораздо выше, чем при молодом капитализме ; именно поэтому, а вовсе не в силу «закормленности», современные пролетарии гораздо более подавлены и раздавлены капитализмом , чем их предки, «психологически еще не расставшиеся с идеалом сельской жизни» (т. е. с идеалом коллективистской жизни) «и подчас склонные выражать это массовым насилием» именно в силу того, что в их среде еще сохранялась некоторая доля отношений коллективного управления. Жившие в бараках в рабочих поселках, постоянно контактировавшие друг с другом и с детства привыкавшие выручать друг друга, не быть друг другу чужими пролетарии предприятий прошлого были, как это ни удивительно, заметно менее зависимы от своих хозяев , чем пролетарии современных предприятий, живущие каждый в своей квартире в разных концах города, встречающие друг друга только на работе и не всегда знающие всех своих соседей по подъезду. Современный пролетариат интегрирован в капиталистическую систему в той мере, в какой он разобщен внутри себя.

Кстати сказать, не следует смешивать жизнь эксплуатируемых трудящихся в одном бараке или в соседних домах рабочего поселка, с одной стороны, с их жизнью в одной коммунальной квартире , с другой стороны. В первом случае бок о бок жили, как правило, люди, совместно работающие на одном и том же предприятии — и, следовательно, имеющие общий источник средств к жизни и общие интересы по их добыванию. Такие условия способствовали развитию навыков сотрудничества и взаимопомощи между совместно живущими людьми. Во втором же случае, напротив, совместно жили, как правило, люди, добывающие средства к существованию из разных источников, а потому мало заинтересованные в сотрудничестве и взаимопомощи — и, следовательно, относящиеся друг к другу прежде всего как к стесняющим внешним обстоятельствам и конкурентам в борьбе за место под солнцем на квадратных метрах жилплощади. Именно поэтому «коммуналка», в противоположность бараку в рабочем поселке, не столько объединяет пролетариев или государственных рабочих, сколько разъединяет их, противопоставляет их друг другу.

(3) Ошибка Махайского — в его вере в возможность восстания рабочих против исторических законов. На самом деле всякое восстание эксплуатируемых классов есть проявление исторических закономерностей, и успешными такие восстания бывают только тогда, когда этот успех закономерен. К примеру, то, что в XXI веке будут иметь место по всему миру пролетарские восстания, закономерно, потому что закономерен предстоящий третий империалистический передел мира, в ходе которого буржуазия вооружит, организует в воинские части и доведет до отчаяния своих наемных рабов. То, что последние смогут преодолеть свою нынешнюю разобщенность, тоже закономерно — поскольку закономерными будут те большие войны, в результате которых нынешний пролетариат, эта толпа одиночек, вначале будет спаяна узами «окопного братства», а затем устанет от убийства своих братьев по классу, принадлежащих к враждующим армиям. Наконец, в XXI веке человечество на практике проверит наше предположение о том, что победа пролетарских восстаний, если она будет одержана, в конце концов обеспечит закономерный переход к бесклассовому коллективистскому обществу — закономерный в силу того, что сегодня уже существуют такие компьютерные системы, с помощью которых миллиарды людей могут коллективно управлять собой, и не существует непреодолимых технических препятствий, помешающих взявшим политическую власть пролетариям овладеть этими компьютерными системами; если же пролетарские восстания не победят, то человечество столь же закономерно погибнет, поскольку капитализм постепенно превратит Землю в одну огромную радиоактивную, отравленную ядовитыми химикатами помойку.

(4) Сапронов ошибался: эта аналогия еще не является основанием для того, чтобы рассматривать сталинскую коллективизацию как форму первоначального капиталистического накопления. Будем строги в употреблении терминов: первоначальное капиталистическое накопление — это то, что происходит при возникновении капитализма , а до 1917 г. российское крестьянство уже было до такой степени пролетаризировано, что можно не сомневаться в наличии весьма развитого (хотя и периферийного, т. е. далеко не самого преуспевающего) капитализма в России начала XX в. Это очень хорошо понимал Ленин, отдававший себе отчет в том, до какой степени часто продавали свою рабочую силу те крестьяне, которых экономисты народнического и околонароднического толка считали еще не пролетаризированными. (Примером последних является, скажем, А. В. Чаянов, отказывавшийся — и совершенно напрасно — видеть в наемном труде, привлекаемом хозяевами в помощь к своему личному труду, «капиталистический момент организации производства» [725, с. 426].) Достаточно перечитать ленинскую работу «Развитие капитализма в России» [346], чтобы убедиться в том, что уже во второй половине XIX века «первоначальное накопление капитала» было для Российской империи уже давно прошедшим делом. [См. по этому вопросу также 118, с. 114–123].