Владислав Бугера - Сущность человека

До тех пор, пока капитализм будет сохраняться, взаимоотношения людей с природой останутся такими же, каковы они сейчас. С одной стороны, монополии (в т. ч. и государства) будут продолжать уничтожать среду обитания человека: будут «покорять природу», исходя из узковедомственных и коммерческих интересов, будут всеми правдами и неправдами стараться сэкономить на затратах на охрану природы (в частности, перемещать «вредные производства» и вывозить токсичные промышленные отходы в слаборазвитые страны). С другой стороны, бизнесмены от экологии будут оттягивать сроки гибели человечества, руководя производством очистных устройств и т. п.; им в этом будут помогать буржуазные государства, пытаясь следить за соблюдением законов об охране природы (которые все равно так или иначе будут нарушаться), — но и «зеленые» бизнесмены 64 , и государственные ведомства по охране природы будут стоять на страже классового общества, которое в силу присущих ему антагонизмов никогда не сможет взяться за последовательное осуществление коренной переделки природы и человеческого организма (с целью приспособить их и производство друг к другу) 65 . Такую переделку может последовательно осуществлять лишь общество, все члены которого будут управлять процессом переделки себя и природы — управлять как один человек с единой волей; общество, в котором изменение земной биосферы и человеческого генотипа будет ощущаться каждым человеком как его кровный интерес, общий для него со всеми остальными членами общества; короче говоря, такое общество, в системе производственных (и всех прочих) отношений которого преобладают отношения коллективной собственности и управления (и которое включает в себя все человечество). А до тех пор, пока миром правят эксплуататоры, человечество будет продолжать «охранять природу» по принципу тришкиного кафтана и приближаться, более или менее постепенно, к экологической катастрофе 66 .

«Работа в три раза смертельнее, чем война, — утверждает ООН.

Это официальные данные: работа может быть смертельной, — и, согласно докладу ООН, она приносит больше смертей и страданий, чем войны или злоупотребление наркотиками и алкоголем.

Более двух миллионов людей ежегодно погибает от несчастных случаев на производстве или профессиональных заболеваний, что соответствует одной смерти за каждые пятнадцать секунд, — утверждает Международная Организация Труда (МОТ) при ООН. — Два года назад эта цифра составляла только 1,2 млн.

МОТ определяет сельское хозяйство, строительство и горнодобывающую промышленность как три самых опасных занятия в мире.

На данный момент ежегодное количество жертв производства в три раза превышает ежегодное количество смертей в войнах (650.000), что соответствует повторению трагедии 11 сентября каждый день. Число жертв производства также превосходит количество смертей от злоупотребления алкоголем и наркотиками.

МОТ указывает на влияние промышленного мусора, химикатов, шума и радиации как на причину распространения рака, сердечных заболеваний и инсультов.

350.000 человек ежегодно погибает от несчастных случаев на рабочих местах, и работа с опасными веществами уносит еще 340.000 жизней в год. Так, асбест ответственен за 100.000 смертей в год.

МОТ обвиняет богатые страны в экспорте этой проблемы.

„Индустриально развитые страны вывозят свои рискованные производства в развивающиеся страны“, — заявила эксперт МОТ Юкка Такала. Она утверждает, что проблемы были „перевезены на Юг, где труд не только дешевле, но и менее защищен“».

Источник: http://www.guardian.co.uk/Print/0,3858,4405550,00.html

(Оригинал получен 06.05.2002. Пер. с англ. В. Бугеры).

Так и будет продолжаться до тех пор, пока производство ведется ради прибыли бизнесменов и карьеры начальников. Пока люди будут делиться на управляющих и управляемых, управляющие будут экономить на охране здоровья и жизни управляемых — ради того, чтобы присваивать себе побольше прибавочного продукта в той или иной форме.

Что можно добавить к этим цифрам, сочащимся кровью? Комментарии излишни… Разве что следует чуть-чуть поправить эксперта МОТ: свои рискованные производства вывозят в развивающиеся страны не индустриально развитые страны как единое целое , но буржуазия этих высокоразвитых стран. Так же, как пролетарии США или Западной Европы не причастны к собственности на средства производства, они не причастны и к вывозу рискованных производств, принадлежащих их соотечественникам-капиталистам, в слаборазвитые страны.

В том, что в конце XX в. в упадок пришел не только неоазиатский строй, но и капитализм, с нами согласятся авторы брошюры «Альтернатива — прогресс», выпущенной редакцией левосталинистской газеты «Контраргументы и факты» в 93-м году и распространявшейся главным образом в среде «коммунистической» оппозиции. Однако когда они говорят о причинах подъема капитализма после 2-й мировой войны, сменившегося пресловутым упадком, то переворачивают все вверх ногами:

«Источник экономического ускорения капитализма…в концентрации средств труда и капиталов, в слиянии и укрупнении различных экономических единиц, в замене рыночных начал и конкуренции на корпоративные отношения планирования. Эти процессы развиваются в двух, усиливающих друг друга, направлениях:

1. Укрупнение фирм, в том числе путем слияния и поглощения.

2. Все более активная экономическая роль государства.

Преимущества крупных и особенно крупнейших фирм с точки зрения научного прогресса и экономического роста бесспорны и доказаны многочисленными примерами. Можно указать на мультинациональную компанию ИБМ. В 1969 году ее сумма продаж достигла 7,2 миллиарда долларов, что хватило бы для покупки почти всего, что было произведено в том году в таких странах, как Норвегия или Финляндия. ИБМ сыграла революционную роль в мировой промышленности. Сконцентрировав капиталы на задаче компьютеризации, компания произвела две трети всех компьютеров капиталистического мира, во многом изменив облик промышленности и масштаб представлений о производственных возможностях человечества. Строгая централизация производства и научных исследований, планирование и директивное руководство из штаб-квартиры в США превратили фирму как бы в министерство компьютеризации всего западного мира» [18, с. 4–9].

Никто не отрицает того, что чем крупнее фирма, тем легче ей модернизировать производство и повышать производительность труда, побивая конкурентов на старом рынке или же завоевывая новый, только что открывшийся рынок (как в случае с ИБМ). Вопрос, однако, не в этом, а в том, что может заставить фирму модернизировать производство и повышать производительность труда после того, как она стала одной из немногих (или даже единственной) монополий на данном рынке; что может заставить все монополии нескольких капстран, прочно господствующие в их экономике, модернизировать производство, благодаря чему, в свою очередь, открываются новые, ранее не существовавшие рынки (напр., рынок компьютеров). Ответ очевиден: лишь некая экстремальная ситуация, грозящая монополиям гибелью.