Дайзетцу Судзуки - Дзен-буддизм и психоанализ

Адаршанаджняна, раскрывающаяся вместе с прорывом дна бессознательного (смайявиджняна), есть не что иное, как праджня-интуиция. Первичная воля, из которой произошло всякое сущее, не слепа и не бессознательна. Так кажется лишь в силу нашего неведения (овидья), которое затемняет зеркало, заставляя нас забыть даже факт его существования. Эта слепота лежит по нашу сторону, не со стороны той воли, которая столь же первично и фундаментально является ноэтической, как и волевой. Воля — это праджня плюс каруна, мудрость плюс любовь. В относительном, ограниченном, конечном плане воля видится и открывается частично; иначе говоря, мы склонны принимать ее как нечто отдельное от деятельности нашего ума. Но стоит ей явить себя в зеркале адаршанаджняны, и это — «Бог как он есть». В нем праджня неотделима от каруны. За одной неизбежно следует другая.

Я не могу не добавить еще несколько слов. Межличностное отношение иногда рассматривается в связи с коаном: наставник задает вопрос, ученик с ним беседует. Когда наставник твердо и бесповоротно противится интеллектуальному подходу ученика, последний не знает, что ему делать в такой ситуации. Он чувствует себя абсолютно зависимым от помогающей и наставляющей руки. Но в дзен такое отношение между учеником и наставником отвергается, поскольку оно не ведет ученика к опыту просветления. Коан «My» символизирует последнюю реальность, а не наставника в бессознательном ученика. Я еще нет на этой ограниченной и конечной фазе встречи, напоминающей встречу борцов (когда учитель сшибает ученика с ног). Важно хорошо понимать это при изучении дзен.

Мне передали целый ряд вопросов [29], возникших по ходу предшествующих лекций на этой конференции. Просмотрев их, я обнаружил, что в них упускается из виду тот центральный, или осевой, пункт, вокруг которого вращается дзен. Это подтолкнуло меня к тому, чтобы рассказать вам сегодня кое-что о жизни и учении дзен.

Можно сказать, что дзен представляет собой странный предмет: о нем можно бесконечно долго говорить, а содержание его все не исчерпывается. С другой стороны, это содержание можно при желании продемонстрировать поднятием одного пальца, покашливанием, подмигиванием, бессмысленным звуком.

Даже если бы все океаны земли сделались чернилами, все горы стали кисточками для письма, а весь мир превратился в листы бумаги и нас попросили бы написать о дзен, он бы все равно не получил полного выражения. Неудивительно поэтому, что моему короткому языку, столь отличному от языка Будды, не удалось познакомить слушателей с дзен за предшествующие четыре лекции.

Следующая таблица, представляющая «пять шагов» (го-и) упражнений в дзен, облегчит понимание. «Го» здесь означает «пять», тогда как «и» — «ситуация», «ступенька» или «шаг». Эти пять шагов подразделяются на две группы: поэтическую и аффективную (или волевую). Первые три являются ноэтическими, следующие два — аффективными, или волевыми. Третий, срединный «шаг» есть точка перехода, где поэтическое начинает делаться волевым, а познание оборачивается жизнью. Ноэтическое постижение дзен жизни становится здесь динамическим. «Мир» обретает плоть, абстрактная идея трансформируется в живую личность, которая чувствует, желает, надеется, жаждет, страдает и способна совершать любую работу.

На первом из двух последних «шагов» последователь дзен стремится реализовать этот инсайт до предела своих возможностей. Последний «шаг» есть достижение своего предназначения, которое в действительности предназначением не является.

Го-и по-японски прочитывается так:

1. Шо чухен «хен в шо».

2. Хен чу шо «шо в хен».

3. Шо чу рай «переход из шо».

4. Ken чу ши «приход в хен».

5. Кен чу то «помещение в хен».

Шо и хен представляют собой двойственность, подобную инь и ян китайской философии. «Шо» буквально означает «правый», «прямой», «справедливый», «уравновешенный»; «хен» — «частичный», «односторонний», «неуравновешенный», «кривобокий».

Европейские эквиваленты будут примерно следующими:

Шо

Абсолютное Бесконечное Единое Бог

Темнота (недифференцированное)

Одинаковость

Пустота (шуньяша)

Мудрость (праджня)

Всеобщее (ди, ли)

Хен

Относительное Конечное Многое Мир

Свет (дифференцируемое)

Различие

Форма и материя (номарупа)

Любовь (каруна)

Частное (джа, ши)

(Шо мы ниже обозначим как А, хен как Б)

1) Шо чу хен («хен в шо») означает, что единое пребывает во многом, Бог в мире, бесконечное в конечном и т. д. Когда мы мыслим, шо и хен находятся в непримиримой оппозиции. Но шо не может быть шо, и хен не будет хен, если каждое из них само по себе. Многое [хен) существует, поскольку в нем есть единое, и если нет единого, то мы не можем даже говорить о множественности.

2) Хен чу шо — («шо в хен») дополняет шо чухен. Если одно во многом, то и многое должно быть в едином. Многое делает возможным единое. Бог есть мир, и мир есть Бог. Бог и мир обособлены и не тождественны в том смысле, что Бог не может существовать вне мира, что первый неотличим от второго. Они едины и все же сохраняют свою индивидуальность: Бог до бесконечности делим на части, а мир частей гнездится в лоне Бога.

3) Теперь мы подходим к третьему шагу в жизни последователя дзен. Это решающий момент, здесь поэтические качества первых двух шагов преображаются в волевые, а сам он становится поистине живой, чувствующей и желающей личностью. До сих пор он был одной головой, интеллектом, какие бы уточнения ни вносились в такое понимание. Теперь происходит дополнение — стволом, со всем его внутренним содержанием, и членами, прежде всего руками. Их число может доходить до тысячи (символизирующей бесконечность), как у Бодхисаттвы. В своей внутренней жизни он чувствует себя ребенком-Буддой, который произнес, выходя из материнского лона: «Небо вверху, земля внизу, я один самый почитаемый».

Услышав эти приведенные мною слова Будды, люди научного склада ума могут усмехнуться и сказать: «Что за чушь, как может новорожденный сделать такое философское утверждение? Совершенно невероятно!» И они правы. Но следует помнить, что мы не только рациональные, но и самые иррациональные существа, нам нравятся абсурдные штуки, называемые чудесами. Разве Христос не воскрес из мертвых и не поднялся в небо, хотя нам неведомо, что это за небеса? Разве его мать, Дева Мария, не совершила того же чуда? Разум говорит нам об одном, но есть и кое-что помимо разума, и мы охотно принимаем чудеса. Да и мы сами, зауряднейшие представители человечества, тоже творим чудеса в каждый миг нашей жизни, независимо от наших религиозных расхождений. Лютер сказал: «На том стою и не могу иначе».