Сергей Булгаков - Невеста Агнца

«There can be no question that St Paul fully recognizes the freedom

614

разумеется, такое словоупотребление требует нового богословского истолкования (см. ниже). Бл. Августин утрирует антропоморфическую сторону изложения ап. Павла и деистически превращает Бога в механика, заводящего машину мира и все и вся в ней предустанавливающего (конечно, в полной несогласимости с собственной доктриной бл. Августина о свободе воли). Но это деистически-детерминистическое истолкование, прежде всего, не соответствует общему контексту послания к Римлянам, как и всему прагматическому, скорее волевому духу посланий ап. Павла. Основная тема послания к Римлянам есть спасение не делами закона и не на основании избрания, понятого как легальный титул и привилегия, но верою в искупительную жертву Сына Божия и соответствующей жизнью по вере. И даже именно в самой VIII главе апостол обращается с увещанием жить не по плоти, но по духу (12-13), не в духе рабства, но усыновления (15), вдохновляемыми и поддерживаемыми Духом в немощах, страданиях и терпении. И, в качестве особого утешения, апостол свидетельствует о благой воле Бога к людям, выражающейся в общем определении быт им подобными образу Сына Его, а потому и о соответствующем промышлении и помощи людям, без которой они не могли бы достигнуть этой высокой цели: любящим Бога «все содействует ко благу». И выражения ο предведении и предопределении есть только особая словесная форма для выражения этой любви Божией, но вовсе не включает в себя того ограничительного значения, которое вложил в них бл. Августин, а затем Кальвин, именно, что Бог одних избрал, a других отверг, или что здесь говорится не только об избранных, но и о не избранных. Напротив, здесь говорится о (пред)-избрании и (пред)-определении вообще, как общем основании сотворения человека и отношения Бога к миру (то же самое, и еще с большей очевидностью, относится и к Ефес. 1, 4), это есть в полном смысле благовестите о спасении. И это с полной ясностью подтверждается в дальнейших торжественных словах того же самого текста: VIII, 31-2: «если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас —ὑπὲρ ἡμῶν πάντων — как с Ним не дарует нам τὰ πάντα — всего?» Именно это сопоставление: πάντων-πάντα имеет на

of the human will. The large part which exhortation plays in his letters is conclusive proof of this. But whatever the extent of human freedom there must be behind it the Divine Sovereinty. It is the practice of St Paul to state alternately the One and the other without attempting the exact delimination between them.. In the passage before us (VIII 27-9) the Divine Sovereinty is in view, not on its terrible but on its gracious side. It is a proof how «God worketh all things for good to those who love Him (Sanday and Headlam. The Epistle to the Romans, 5-th. ed. p. 216).

615

себе логическое ударение, совершенно противоположное тому, которое делает бл. Августин, оно говорит не об ограничительной исключительности спасения, как привилегии некоторых, но об его всеобщности, универсальности дела Христова. (И это же самое подтверждается и 2 Тим. 1, 9: «спасшего нас и призвавшего καλέσαντος призванием —κλήσει— святым, не по делам нашим, но по Своему изволению — πρόθεσιν — и благодати, данной нам во Христе Иисусе прежде вековых времен», и особенно I Тим. II, 45: «который хочет, чтобы все люди πάντας ἀνθοώπους— спаслись и достигли познания истины, ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками ἀνθρώπων — человек Христос Иисус». Как мы видим, этот текст, говорящий об универсальности спасения, бл. Августин принужден толковать с явным насилием над его прямым смыслом, ограничительно: все = все избранные). И кончается VIII глава в полном соответствии с этим благовестим спасения (и, конечно. в полном несоответствии с ограничительным толкованием бл. Августина) гимном любви Божией; «кто отлучит нас от любви Божией» (35-39). Все трудности и искушения, «все преодолеваем силою Возлюбившего нас»... «Ничто «не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем». Если принять еще во внимание, что даже и для бл. Августина избрание составляет тайну Божию, неведомую самим человекам, то его мы необходимо должны отнести не к ограниченному числу избранных, но к человечеству вообще, точнее, к богочеловечеству, которое и есть предвечное основание тварного человечества.

Все предыдущее содержание, гл. I-VIII послания к Римлянам, представляет собою как бы общую предпосылку для обсуждения мучительной для самого апостола и соблазнительной для всех проблемы, — об избрании и отвержении Израиля, еврейского вопроса в религиозной его постановке. Антиномика этого вопроса заключается в одновременном признании неотвержимости избрания и отвержении не принявшего Христа Израиля, причем в развитии этой антиномики ап. Павел, переходя от тезиса к антитезису и обратно, касается и путей водительства Промысла Божия в истории (для бл. Августина эти «историософские» проблемы превращаются незаметно также в проблемы вечного спасения и гибели). В развитие своих мыслей, ап. Павел допускает, вдобавок еще с раввинистической манерой мысли и изложения (1), которая здесь чувствуется сильнее.

(1) В частности, это касается и того резкого выражения предетерминизма, который находим в Римл. VIII, 29-9 «по Иосифу Флавию, фарисеи приписывали все Судьбе и Богу (εἱμαρμένη καὶ θεᾧ), причем однако выбор добра и зла остается у человека». В Pirke-Abboth III, 24, читаем:

616

нежели в других местах, некоторые детерминистически-фаталистически звучащие тексты, которыми и пользуется бл. Августин для подтверждения своей собственной доктрины. Сюда, прежде всего, относится знаменитый текст о Ревекке, а далее о Фараоне. Обрисовывая пути водительства Божия в подлинном избрании «детей Божиих», которое не зависит от «дел», т. е. заслуг (ибо никакие заслуги недостаточны, чтобы обосновать избрание, быть ему адекватными), апостол говорит: «ибо, когда они (дета Исаака) еще не родились и не сделали ничего доброго или худого, — дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего, сказано было ей: «больший будет в порабощении у меньшего» (Быт. XXV, 23), как и написано: «Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (Мал. 1, 2-3). Что же скажем? Неужели неправда у Бога? Никак. Ибо Он говорит Моисею: «кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею» (Исх. ХХХIII, 19). Итак, «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (IX, 11-16). Прежде всего, о чем говорится в этом примере Исава и Иакова? Об известном выборе для определенных целей Промысла в истории, но отнюдь не о спасении или гибели (выражение y прор. Малахии «возненавижу» совсем не имеет буквального значения и относится лишь к различным судьбам и преимуществам Израиля сравнительно с Исавом, который тоже получает от отца своего благословение, хотя и не на первенство). Здесь вообще свидетельствуется мысль об участии Бога в истории. Отсюда, конечно, возникает своя особая проблематика о взаимодействии Бога и человека, об основаниях его и соотношении человеческого самоопределения и Божьего определения, еще точнее, об относительности человеческой свободы. Но это есть, конечно, совершенно иное, нежели то, что видит здесь бл. Августин (1), ибо здесь нет речи о предопределении в том смысле, как говорится в главе IX, напротив, здесь берется совсем иная проблема.