Майкл Даммит - Что такое теория значения?

Этот вариант позиции (3) нельзя отбросить в сторону как попытку с помощью простой игры слов выхолостить содержание тезиса о том, что условное сослагательное предложение не может быть просто истинным, одновременно соглашаясь с этим тезисом. Напротив, он проводит различие между теми случаями, в которых применение данного тезиса заставляет нас признавать, что ни одно из двух противоположных контрфактических предложений не может быть истинным, и случаями, в которых при сохранении принципа двузначности для определенных категорических утверждений мы не обязаны делать такую уступку. Правда, он не указывает никакого принципа, согласно которому можно провести разграничение этих двух случаев, апеллируя к нашей обычной языковой практике. Следовательно, он не дает никакого оправдания этой практике. Нельзя отрицать, что мы обязаны проводить различие такого рода, ибо в нашем языке область выражений, вводимых посредством тех или иных условных предложений, громадна. Она включает в себя каждый термин, обозначающий свойство, обладание которым устанавливается проверкой, или количество, степень которого устанавливается измерением. Некоторые из этих проверок и измерительных процедур мы интерпретируем как раскрытие положений дел, существующих до и независимо от проверок и измерений. И в дальнейшем мы принимаем допущение о том, что предложение, приписывающее чему-то некоторое свойство или определенную степень количества, с определенностью истинно или ложно независимо от того, были ли осуществлены проверки и измерения или могут ли они быть осуществлены.

Принимая такое допущение, мы встаем на реалистическую позицию по отношению к осуждаемым свойствам и величинам. И теперь становится ясно, каким образом понятие истины, которое, как мы считаем, управляет нашими утверждениями, детерминирует через принцип С наш взгляд на структуру реальности. Действительно, мы можем охарактеризовать реализм относительно данного класса утверждений как предположение о том, что каждое утверждение этого класса определенно либо истинно, либо ложно [1] Это включает в себя принцип двузначности для утверждений данного класса, но несколько превосходит его по содержанию, ибо слово "определенно" включено сюда не для риторического эффекта. Данная формулировка охватывает также тот семантический принцип, который связан с законом дистрибутивности так, как принцип двузначности связан с законом исключенного третьего. Назовем его принципом рассечения. Из принципа двузначности нам известно, что в отношении отдельного утверждения А имеются лишь две возможности: А истинно или А ложно. Однако нам нужен также принцип рассечения, если мы хотим сделать вывод о том, что в отношении двух утверждений А и В имеются лишь четыре возможности:А и В оба истинны; А истинно и В ложно; А ложно и В истинно; А и В оба ложны. Этим соображением я обязан X. Патнему, хотя, как мне представляется, он не согласился бы с тем, что для реалистической интерпретации требуется допущение либо принципа двузначности, либо принципа рассечения. Однако для целей настоящего обсуждения мы можем приблизительно отождествлять реализм относительно некоторого класса утверждений с признанием принципа двузначности для утверждений этого класса. . Таким образом, позиции (2) и (3) равнозначны различным вариантам реалистического истолкования утверждений о человеческих способностях, в то время как позиция (1) представляет собой отрицание реалистической интерпретации этих утверждений. Однако позиция (1) является редукционистской: соглашаясь с тем, что любое утверждение, приписывающее определенную способность отдельному индивиду, должно быть определенно истинным или ложным, ее сторонники заключают отсюда, что должен существовать некоторый физиологический факт, делающий его истинным или ложным. Конечно, редукционизм не обязательно принимает свою крайнюю форму, утверждающую переводимость утверждений одного класса в утверждения иного класса. Главным образом его интересуют те вещи, которые делают истинными утверждения данного класса. Тезис, согласно которому утверждения класса M в этом смысле редуцируемы к утверждениям другого класса R , принимает общую форму утверждения о том, что для любого утверждения А из M существует некоторое семейство Амножеств утверждений класса R, такое, что для истинности А необходимо и достаточно, чтобы все утверждения некоторого множества, принадлежащего А, были истинны. Перевод гарантирован только в том случае, если само А и все множества, которые оно содержит, являются конечными. При этом мы можем сказать, что любое утверждение из M истинно в силу истинности определенного, возможно бесконечного, количества утверждений класса R.

Вооружившись этим понятием редуцируемости, мы можем теперь в общем виде сказать, что некоторое утверждение является просто истинным, если оно истинно, но не существует такого класса утверждений, который не содержит его или его тривиальные варианты и к которому может быть редуцирован любой класс, содержащий это утверждение. В то время как позиция (2) представляет собой редукционистскую форму реализма относительно человеческих способностей, позиция (3) выражает наивный реализм относительно этих способностей: наивный реализм относительно утверждений некоторого класса Д состоит в соединении реалистической позиции по отношению к этому классу с тезисом о том, что утверждения этого класса могут быть просто истинными, т.е. что не существует такого класса утверждений, к которому они могут быть редуцированы. Это равнозначно заявлению о том, что мы не можем ожидать нетривиального ответа на вопрос: ”Благодаря чему утверждение класса Д истинно, когда оно истинно?” Наше понимание строения реальности — наша метафизическая позиция — частично определяется тем, по отношению к каким классам утверждений мы занимаем реалистическую позицию, т.е. принимаем принцип двузначности, а частично тем, какие из этих утверждений мы считаем способными быть просто истинными.

Теперь мы находимся в более выгодном положении для понимания того, что же включено в приписывание говорящему знания условий истинности некоторого предложения. Если некоторое предложение S таково, что утверждения, возникающие посредством его произнесения, не могут быть просто истинными, то будет существовать класс R таких утверждений, что произнесение предложения S может быть истинным только в том случае, если все утверждения некоторого подходящего подмножества R истинны. И понимание условий истинности S будет состоять в неявном понимании того способа, которым истинность этого предложения зависит от истинности утверждений из R . Вполне возможно, что эта зависимость может быть реально выражена в самой теории истины таким образом, что если мы рассматриваем формулировку этой теории в метаязыке, представляющем собой расширение объектного языка, то T -предложение для S будет нетривиальным, т.е. не будет содержать само S в своей правой части. Однако может случиться и так, что трудности (если таковые имеются) реального перевода S в объектном языке помешают также и построению такого нетривиального T -предложения. В этом случае теория смысла, объясняющая, из чего складывается понимание говорящим суждений теории истины, прояснит отношение между S и классом R . В любом случае представление о понимании условий истинности не представляет собой проблемы.