Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

В умозаключении, связывающем субъективную идею с объективностью, первая посылка есть та же форма непосредственного овладения объекта понятием и отношения к нему понятия, какую мы видели в отношении цели. Определяющее воздействие понятия на объект есть непосредственное сообщение и свободное от сопротивления распространение первого на второй. Понятие остается тут в чистом единстве с самим собою; но эта его непосредственная рефлексия в себя имеет равным образом определение объективной непосредственности; то, что для понятия есть его собственное определение, есть также некоторое бытие , ибо оно есть первое отрицание предположения. Положенное определение считается поэтому также лишь найденным предположением, высказыванием некоторого данного , в котором деятельность понятия проявляется скорее лишь в том, чтобы быть отрицательным относительно самого себя, воздерживать себя и делать себя пассивным относительно данного, дабы последнее могло показать себя, не как определенное субъектом, но каково оно внутри себя самого.

Это познание является поэтому в этих посылках, не как некоторое приложение логических определений, но как восприятие и высказывания их, как преднайденных, и его деятельность является ограниченною тем, чтобы удалять лишь субъективное препятствие, некоторую оболочку предмета. Это познание есть аналитическое .

Различение аналитического и синтетического познания иногда сводится к тому, что первое движется от известного к неизвестному, а второе – от неизвестного к известному. Но если ближе рассмотреть это различение, то трудно обнаружить в нем некоторую определенную мысль, а тем более – некоторое понятие. Можно сказать, что познание вообще начинается с неизвестного, ибо того, что уже известно, нечего познавать. Но, наоборот, оно начинается и с известного; это тожественное предложение; то, с чего познание начинает, стало быть то, что оно действительно познает, есть именно тем самым известное; то, что еще не познано и лишь впоследствии должно быть познано, есть еще неизвестное. Должно таким образом сказать, что познание, раз оно началось, всегда движется от известного к неизвестному.

Отличительный признак аналитического познания определился так, что ему еще не свойственно опосредование, как первая посылка всего умозаключения, но что оно есть непосредственное, еще не содержащее в себе инобытия сообщение понятия, в котором деятельность познания совлекается своего отри {169}цания. Но эта непосредственность отношения есть сама опосредование в силу того, что она есть отрицательное отношение понятия к объекту, которое однако само себя уничтожает и тем самым делает себя простым и тожественным. Эта рефлексия в себя есть лишь нечто субъективное, так как в опосредовании различение дано еще только, как предположенное сущее в себе , как различие объекта внутри себя самого. Определение, которое поэтому возникает через это отношение, есть форма некоторого тожества , отвлеченной общности . Поэтому аналитическое познание имеет вообще это тожество своим принципом, и переход в другое, связь различного, исключены из него самого, из его деятельности.

При ближайшем же рассмотрении аналитического познания оказывается, что оно начинает с некоторого предполагаемого , тем самым единичного, конкретного предмета, все равно, есть ли он уже готовый для представления, или некоторая задача , т.е. дан лишь в своих обстоятельствах и условиях, еще не извлечен из них для себя и не представлен в простой самостоятельности. Его анализ не может состоять в том, что он разрешается в те отдельные представления, которые могут в нем содержаться; такое разрешение и его усвоение есть занятие, которое не относится к познанию, но касается лишь некоторого ближайшего ознакомления , некоторого определения внутри сферы представления . Так как анализ имеет в основании понятие, то для осуществления анализа существенны определения понятий, и именно такие, которые содержатся непосредственно в предмете. Из природы идеи познания выяснилось, что на деятельность субъективного понятия с одной стороны следует смотреть, как на развитие того, что уже есть в объекте , так как сам объект есть не что иное, как полнота понятия. Столь же односторонне представлять себе анализ так, как будто в предмете нет ничего, что не вложено в него, сколь односторонне полагать, будто получающиеся определения его берутся лишь из него. Первое представление высказывается, как известно, субъективным идеализмом, который признает деятельность познания в анализе исключительно за одностороннее положение , за которым скрывается вещь в себе ; второе представление принадлежит т. наз. реализму, который понимает субъективное понятие, как пустое тожество, принимающее в себе мысленные определения извне . Так как аналитическое познание, превращение данной материи в логические определения, как оказалось, есть вместе и то, и другое, некоторое положение , определяющее себя также непосредственно, как предположение , то в виду последнего логическое может являться чем-то готовым в предмете, равно как в виду первого – продуктом некоторой чисто субъективной деятельности. Но эти два момента не должны быть разделяемы; в своей отвлеченной форме, в коей оно проявляется в анализе, логическое, конечно, дано лишь в познании, равно как, наоборот, оно есть не только нечто положенное , но и нечто сущее в себе .

Поскольку аналитическое познание есть вышеуказанное превращение, оно не требует никакого дальнейшего среднего термина , но его определение {170} непосредственно , и потому смысл его состоит именно в том, чтобы принадлежать собственно предмету в себе и, стало быть, быть понимаемому из него без субъективного опосредования. Но познание должно быть далее также движением вперед, некоторым развитием различаемого . Так как оно, однако, по присущему ему здесь определению чуждо понятию и не-диалектично, то ему свойственно некоторое данное различение , и его движение вперед совершается только через определения его материи . Оно кажется лишь постольку имеющим некоторое имманентное движение вперед, поскольку выводимые мысленные определения могут стать анализируемыми вновь, поскольку они суть еще нечто конкретное; высший и последний результат этого анализирования есть отвлеченная высшая сущность или отвлеченное субъективное тожество и в противоположность ему – различие. Это движение вперед есть, однако, не что иное, как только повторение одного первоначального действия анализа, именно повторное определение того, что уже принято в отвлеченную форму понятия, как чего-то конкретного , и затем его анализ, а потом снова определение вытекающего из него отвлеченного, как конкретного и т.д. Но мысленные определения кажутся содержащими в них самих также некоторый переход. Если предмет определяется, как целое, то, конечно, отсюда совершается переход к другому определению, части , от причины – к другому определению, действию и т.д. Но здесь нет движения вперед, так как целое и часть, причина и действие суть отношения и притом для этого формального познания столь готовые отношения, что одно определение преднаходится , как существенно связанное с другим. Предмет, определяемый, как причина или как часть , тем самым определяется уже всем отношением, уже обеими его сторонами. Хотя бы эта связь в себе была чем-то синтетическим, все же она для аналитического познания есть также лишь нечто данное , как и всякая другая связь его материи, и поэтому не есть его собственное произведение. Есть ли эта связь вообще нечто априорное или апостериорное, это безразлично, так как она понимается, как нечто преднайденное , или, как говорится также, как факт сознания, состоящий в том, что с определением целого связано определение части и т.д. Установив глубокое замечание о синтетических основоположениях а priori и открыв их корень в единстве самосознания, в тожестве понятия с собою, Кант тем не менее признает, что определенная связь, понятия отношений и сами синтетические основоположения для формальной логики даны ; вывод их должен был бы быть изображением перехода этого простого единства самосознания в такие их определения и различения; но от указания этого по истине синтетического движения вперед, этого производящего само себя понятия, Кант уклонился.